Петля Арахны (СИ)

— К несчастью, да. И это кто-то особенный. Кто-то ненавидящий меня так сильно, что я даже теперь, находясь в собственном доме, охраняемом дюжиной мракоборцев — ощущаю вокруг себя яд, распространяемый этим изумительным человеком.

Гермиона беспокойно поднялась с кресла и тоже заходила.

— И что, у тебя есть какие-то предположения, кто это может быть?

— У меня очень много врагов, Гермиона, — он задержал взгляд сперва на ней, а потом посмотрел на Розу, вокруг которой сейчас кружила стайка полупрозрачных розовых единорогов; девочка, смеялась, пытаясь поймать их своими маленькими ладошками. — Я… плохой человек. Я совершил много зла, из-за которого вы обе теперь в опасности. МакКиннон, Паркинсон, Мальсиберы — это далеко не весь список…

— Люциус, — Гермиона подошла к нему, вглядываясь в его серые наполненные тревогой глаза. — Я понимаю. Я знала за кого выхожу замуж… И когда всё это кончится — мы с тобой попросим Кингсли убедиться, что камеры всех твоих бывших знакомых надёжно заперты, а люди, которым ты так или иначе причинил зло — не имеют намерений мстить тебе…

— Я даже не помню их лиц… — прошептал он, — их имён. Я просто не считал нужным запоминать… И всякий раз, когда я думаю о том, что мои действия в прошлом, могут причинить вред вам, в настоящем — меня охватывает цепенящий ужас. Я виноват перед тобой, Гермиона… Прости меня.

Вздохнув, она притянула его к себе, и он склонился, обнимая её и утыкаясь лицом ей в шею. Гермиона стала гладить Люциуса по голове и плечам, принимаясь нашёптывать ему на ухо какие-то успокаивающие слова, будто младенцу, баюкая его так, как обычно делала это с Розой. И в этот момент ей почудилось, что этот большой сильный мужчина в её объятьях и в самом деле превратился в ребёнка — маленького мальчика, слишком рано лишившегося материнской любви и, вероятно, потому не избежавшего многих ошибок. Ей было так жаль его… Она вдруг представила, что случилось бы с Розой, не стань её. Кто бы позаботился о ней, кто бы смог дать ей совет; оградил от желания пойти по кривому пути, удержал от страшных решений? И что бы она, Гермиона, могла сказать ей, соверши она их?..

— Я прощаю тебя, — прошептала она совсем тихо в своём забытье Люциусу на ухо. — Я прощаю тебя за всё, что ты сделал, Люциус. Ты прощён… ты прощён…

Люциус лишь вздохнул, прижимаясь к ней ещё теснее, и она, запечатлела на его виске поцелуй.

В следующее мгновение в комнате возник мистер Бэгз, и, нехотя разделяясь, они обратили на него глаза. В руках домовик держал письмо с эмблемой министерства.

— Пришло только что! — сказал он, протягивая его Люциусу.

Тот выхватил письмо, и, быстро разорвав конверт, стал читать.

— Плегга заговорил, — произнёс он, спустя мгновение. — Сознался в сговоре с МакКинноном и Мальсиберами… Сказал, что они собирались бежать в Ирландию… Кингсли направился туда с отрядом… Пишет, что не снимет тревогу, пока не поймает их.

Он опустил руку, и в комнате на некоторое время воцарилась тишина.

— Спасибо мистер Бэгз, — Гермиона обратилась к домовику.

— Когда я могу подавать еду, миссис Малфой? — поинтересовался он.

— Неужели уже ужин? — удивилась она. — Какой же это длинный день! Ну что ж… мы сейчас спустимся тогда, если у тебя всё готово…

— Все пятнадцать блюд! — гордо сказал домовик.

— Пятнадцать? — Гермиона округлила глаза. — Но зачем так много?

— Ну как же, как же, миссис Малфой? — запричитал тот. — У вас же сегодня в доме столько гостей! Столько чудных господ!

— Мракоборцы не будут ужинать с нами, мистер Бэгз! — презрительно выплюнул Люциус. — У них есть свой походный паёк.

— Но как же можно, как же можно? Неужели же они не будут ужинать с вами? А я-то уже приготовил так много еды!

На лице мистера Бэгза отразилась досада и даже обида.

— А что, может это и неплохая идея, — сказала Гермиона, взглянув на Люциуса. — Мы могли бы таким образом отблагодарить мракоборцев. В конце концов, они провели здесь весь день, заботясь о нашей с тобой безопасности. Невежливо заставлять их питаться своим пайком, в то время как наш собственный стол ломится от яств.

Лицо Люциуса скривилось, и он отвёл глаза.

— Что ж, если ты считаешь это уместным…

Гермиона лишь кивнула мистеру Бэгзу, и тот, расплывшись в улыбке, растворился в воздухе.

— Ужин с мракоборцами, — патетично провозгласил Люциус; заложив руки за спину, он сделал несколько шагов по комнате и выглянул в окно. — Знаменательнейшее событие!

— Люциус, эти люди готовы пожертвовать своей жизнью ради нашей защиты…

Она тоже подошла к окну, увидев, как над лужайкой на мётлах, проверяя прочность антитрансгрессионного барьера, кружило несколько человек в форменных мантиях.

— Да-да, не думай, что я не благодарен, — сказал он. — Когда всё это кончится, а виновные будут наказаны, я выпишу штаб-квартире и, непосредственно находящимся сегодня в нашем доме мракоборцам, большое вознаграждение…

— Это очень благородно с твоей стороны, — Гермиона уткнулась носом ему в плечо.

***