Петля Арахны (СИ)

Будни же самого Фрэнка текли серо и безрадостно как никогда. В Азкабане он всё больше впадал в состояние крайней удручённости, отчего и здоровье его стремительно подкосилось. Фрэнк, конечно, и раньше постоянно мёрз здесь от сырости и холода, но теперь суставы его, прежде никогда не дававшие о себе знать, стали нестерпимо ныть по ночам, а пропитанный солью и смрадом разложений воздух башни забивался в нос и глотку так плотно, что он, кашляя, бывало, опасался извергнуть из себя собственные лёгкие. Зелья же, которые ему стал прописывать новый, заступивший сюда недавно на службу доктор, едва ли облегчали Фрэнку существование, принося лишь временный результат, так что в голову его стали закрадываться мысли совсем уж нехорошие.

Всё изменилось вдруг, когда однажды ночью, Нарцисса собственной персоной явилась к Фрэнку в дом, где он пребывал в тот момент, будучи в небольшом отпуске. Она трансгрессировала тогда прямо к нему в комнату, так что Фрэнк, проснувшись от громкого хлопка, сопровождавшего её появление, подскочил на своей узенькой холостяцкой кроватке, сразу же решив, однако, что всё ещё спит — ему часто являлись сны о ней.

— Это снова ты, Нарцисса? — пролепетал он, оседая на подушку. — Ах, зачем ты опять пришла? Зачем ты мучаешь меня каждую ночь?.. Я так устал, так устал…

Лицо её сейчас же скривилось от отвращения и, в два шага преодолев отделявшее их расстояние, она схватила вдруг его за плечи, принимаясь отчаянно трясти. Пальцы её твёрдые как металл вонзились в его нывшие кости, многократно усиливая их боль; Фрэнк даже охнул — таких живых снов ему ещё не доводилось видеть.

— Приди в себя, паршивый идиот! — зашипела Нарцисса. — Это не сон! Я и правда пришла к тебе, глупец!

— Нарцисса? — от удивления Фрэнк только широко распахнул свои глаза.

— Что я тебе говорила, про моё имя?! Не смей никогда называть меня так! — она резко выпустила его плечи из рук и отпрянула, будто от прокажённого.

— Ах, простите меня, миссис Малфой! — воскликнул сокрушённо Фрэнк, осознав наконец, что она и вправду была здесь, перед ним, во плоти. — Но как же так, миссис Малфой, зачем же я вам понадобился так вдруг?

Фрэнк сел на кровати, стыдливо прикрывая своё истлевшее ночное одеяние углом покрывала. В ночном сумраке Нарцисса была ещё прекраснее, чем в его снах.

— Вы ещё любите меня? — жестко спросила она, метнув в него свой пронзительный взгляд бледно-голубых глаз.

— Я? — выдохнул он. — Ах, да! Конечно! Конечно, я вас люблю, миссис Малфой…

— И вы готовы ради меня на всё?

Фрэнк на мгновение замер в изумлении, прислушавшись невольно к воцарившейся в его унылой одинокой комнате тишине, после чего соскочил вдруг с кровати и бросился на пол, прямо ей в ноги, так что Нарцисса в испуге отпрыгнула назад, едва не столкнув со стола ночник.

— Да! — воскликнул он, подползая к ней. — Да-да! Я готов, я готов ради вас абсолютно на всё! Всё что угодно! Всё что угодно! — губы его дрожали, он сложил руки в мольбе. — Пожалуйста! Пожалуйста, скажите, что мне сделать! Что мне совершить, дабы вы простили меня! Дабы я вернул ваше доверие, дабы вы смилостивились надо мной, и свет ваш вновь озарил моё жалкое, лишённое всякого смысла существование!..

Фрэнк замолчал, прикрыв глаза, наслаждаясь этим удивительным моментом: наконец он смог высказать ей всё, что так мучило его все эти долгие месяцы. Уже за одно это мгновение, он готов был словно бы и умереть, прикажи она ему… И она приказала. Вот только убить надо было не себя, а кое-кого другого, кого-то Фрэнку совсем неизвестного, чьё имя она ему даже не назвала, а потому он сразу согласился на всё, не раздумывая, толком и не слушая её.

Понял он только, что Нарцисса и сама теперь желала отомстить Люциусу, и что в сговоре с нею был уже тот новый доктор из Азкабана. Прозвучало ещё имя Ральфа Мальсибера и его сестры… От Фрэнка же она хотела совсем немногого, чтобы тот вовремя поил будущего беглеца зельем, способным вызывать симптомы драконьей оспы, подкупил ещё одного стражника, а потом, когда придёт время — закопал во внутреннем дворе Азкабана того безымянного для Фрэнка человека…

И Фрэнк сделал это. Точно, как она велела. Когда он положил на рассвете в могилу уже пребывавшего тогда в обличие Мальсибера беспомощного старика беспрестанно шептавшего на неизвестном языке молитвы и, представленного Нарциссой, неким дальним дядюшкой Ральфа, у Фрэнка в душе совсем ничего не дрогнуло. Он сделал своё дело хладнокровно и уверенно, так, словно закапывал людей в землю живьём всю свою жизнь.

А дальше существование Фрэнка потекло как прежде и вопреки неким смутным его ожиданиям в нём мало что поменялось. По просьбе Нарциссы в следующие несколько месяцев он, однако, сделал ещё кое-что: отравил доктора, а затем подстроил ложный и последний вызов для уволившегося уже из Азкабана мистера Дорни — того, второго стражника, которому они в своё время немало заплатили за молчание. А потом Нарцисса сказала ждать и он ждал.