Петля Арахны (СИ)

Ровно в десять утра, двери отворились, и Нарцисса подобно королеве прошествовала в зал в сопровождении двух стражников. Руки её связаны сейчас не были и, остановившись возле грубого деревянного кресла с массивными цепями, она оглядела повелительным взглядом присутствующих.

— Подсудимая сядьте, — произнёс Кингсли.

Нарцисса не шелохнулась.

— Миссис Малфой, — с расстановкой снова обратился к ней он. — Я прошу вас занять вот это место.

Конец его палочки указал на кресло, и, слегка улыбнувшись, Нарцисса покорно воссела на него, так словно это был её трон.

— Судебное заседание по делу номер 506 от 30 августа 2008 года объявляю открытым, — сказал Кингсли. — Разбирается дело леди Нарциссы Малфой, 1955 года рождения, проживающей в поместье Блэк в графстве Оксфордшир, обвиняемой в организации злонамеренного сговора против членов магического сообщества и организации побега двух пожизненно заключённых Пожирателей Смерти из Азкабана, что привело к гибели гражданина иностранного государства. Заседание ведёт: Кингсли Бруствер, министр магии; Гестия Джонс, глава Отдела магического правопорядка, Сьюзен Боунс, первый заместитель министра. Свидетельства по данному делу были рассмотрены Визенгамотом на предварительном слушании, проведённом в закрытом порядке, и внесены в протокол, копии которого имеются на столах у каждого члена Совета. Согласно протоколу подсудимая не признала за собой вины. Показания подсудимой, а также свидетельства защиты прикреплены к протоколу. Предварительное решение о наказании подсудимой в случае признания Визенгамотом её вины — двадцать пять лет заключения в Азкабан в сектор «О». В дополнении к имеющимся в протоколе данным, сегодня перед Визенгамотом также предстанет ещё один свидетель, после чего обвиняемой будет предоставлено право последнего слова. От защиты на данном заседании подсудимая отказалась. Имеются ли у кого-нибудь возражения или комментарии к вышеизложенному?

Кингсли обвёл взглядом оставшихся безмолвствующими представителей суда, после чего вновь посмотрел на Нарциссу.

— Вам всё понятно, миссис Малфой?

— Да, — надменно изрекла она.

— Есть ли у вас какие-то вопросы к суду?

— Нет, — голова её слегка качнулась, и она отвела свой скучающий взгляд в сторону.

— В таком случае, суд приглашает в зал заседания свидетеля обвинения: мисс Кьянею Калогеропулос.

Стражник, стоявший у выхода, распахнул дверь, и на пороге появилась тщедушная фигура гречанки. Плечи её были сгорблены, голова слегка втянута в них, согнутые в локтях руки, казались неуклюжими, словно она ещё не привыкла к их человеческой форме — она прижимала их к бокам, подобно стеснённым клеткой крыльям. Взмахнув палочкой, Кингсли наколдовал для неё стул, и, боязливо оглядываясь по сторонам, она села на самый его краешек, будто на жёрдочку.

— Скажите, мисс Калогеропулос, — обратился к ней Кингсли, — удобно ли вам разговаривать с нами по-английски или вы предпочли бы, говорить на греческом?

— Нет-нет, — Кьянея мотнула головой. — Я вполне могу и по-английски. Я знаю ваш язык.

Она говорила с сильным акцентом.

— Прекрасно, — кивнул тот. — Что ж, в таком случае, дабы соблюсти формальность, я вынужден ещё раз спросить вас, действительно ли ваше имя Кьянея Калогеропулос?

— Да, господин министр, — кивнула та.

— И вы являетесь дочерью господина Кербероса Калогеропулоса?

— Именно так.

— Хорошо, тогда я попрошу вас посмотреть сейчас направо от себя, и сказать нам, известна ли вам эта женщина, в кресле подсудимого?

Повернув голову, Кьянея несмело взглянула на Нарциссу, которая, в свою очередь, и не подумала посмотреть на неё в ответ.

— Да, мне известна эта женщина, — заговорила гречанка. — Это госпожа Нарцисса Малфой, которая обманом выманила два года назад моего отца из его дома на Крите, в то время как подельники её схватили меня и удерживали всё это долгое время в клетке в моей анимагической форме.

— Встречались ли вы с миссис Малфой до того момента лично? — уточнил Кингсли.

— Нет, я не была знакома с ней. Я лишь знала о её существовании, — ответила та. — Когда мой отец, шесть лет назад познакомился с Нарциссой в своей поездке на Санторин, я находилась на Крите с матерью, и по возвращении домой он рассказал мне об их знакомстве. Он был очарован ею, я знаю, и я была рада, что он смог отвлечься, потому как все мы очень горевали в тот период… Не осуждайте его, за то, что он помышлял о женитьбе на другой женщине в то время, как жена его лежала при смерти! — взволнованно добавила она. — Мой отец был хорошим человеком. Не святым, конечно… Однако единственное в чём его можно было обвинить — это в желании не быть одиноким. И я, охваченная эгоистическим мотивом, пренебрегла этой его слабостью, за что и поплатилась…

— Знали ли вы о том, что ваш отец нанял себе в сиделки Миреллу Мальсибер? — спросил Кинсгли.

— Да, — кивнула она. — Он сообщил мне о ней в письме, сказав, что эта британка истинный ангел и очень хорошо заботится о нём.

— И у вас не возникло тогда желания приехать и познакомиться с ней лично? — поинтересовалась Гестия Джонс.