Петля. Тoм 1

На секунду она обернулась, взглянула на Чаби и вздрогнула, словно ошпарившись о встречный взгляд.

– Кажется, нам стоит уединиться, Аминьо. Мне не нравится, как твой друг на нас смотрит.

– Не обращай на него внимания… – он обхватил ее за талию, прижал к себе, попробовал поцеловать… Она упрямо отвернула голову, подставляя его пылким губам свою тонкую шелковую шейку.

– Нет, не здесь… Пошли ко мне в дом…

– Хорошо, но сначала подари мне поцелуй…

– Ну…так и быть.

Он подумал, что сейчас она все поймет… Поймет, что он первый раз в жизни вот так по-настоящему целуется, и обсмеет его. И, боясь разоблачения, возможно, излишне грубо и настойчиво протиснул язык меж ее густонакрашенных губ…Почувствовал прогорклый привкус аннатовой4 помады и приторно-фруктовый аромат густой слюны…Подумал, что в этом есть что-то противное и в то же время притягательное…Будоражащее…Что-то способное вскипятить кровь и завладеть телом…Закрыл глаза, чтобы всецело отдаться этим неведомым доселе ощущениям…

– Баа! – чья-то рука вцепилась ему в плечо. Он даже подпрыгнул от неожиданности, вызвав этим взрывной смех подкравшегося к нему злопыхателя… Если это Чаби, то он все-таки сейчас даст ему прямо в зубы! Чихать на благородство! Наглец! Сжал руку в кулак, готовясь ударить с развороту, но… Этот грубый басистый гогот явно не мог принадлежать мальцу. А единственный человек из всей команды, который подчас доставал его еще хлеще, чем Чаби… Оглянулся. Да, он самый – Тобалио – гарифуна5. С ним вместе еще Фредо и Лукас: стоят, зажав ладонями булькающие изо ртов «хи-хи». А малец сидит все на том же месте, чуть поодаль, на заборе, крутит во рту сигарку, довольно наблюдая за напуганным и пойманным врасплох другом.

– Ну, ты даешь, Минко! – превозмогая гогот, заговорил Тобо, – Не ожидал от тебя такого! Прямо вылитый Дон Жуан! Сердце кровью обливается, что вынужден вас прерывать…Но, понимаешь, ребятам жутко обидно, что ты тут ловеласничаешь, пока все вкалывают как черти. Поэтому, сеньорита, – он уставился своими выпуклыми глазищами на Кармилу, – Боюсь, я должен увести от Вас этого любвеобильного бездельника!

– Очень жаль, – кокетливо улыбнулась она, – Быть может, вы сейчас рушите любовь всей его жизни, сеньоры.

– Это вряд ли. Вы не расстраивайтесь, сеньорита, но у нашего Аминьо, как у истинного патриота, есть только одна любовь – любовь к своей стране, и одна женщина – революция. И сейчас он пойдет и немного потрудится на ее благо, правда Минко?

– Тоб, а не пошел бы ты сам сейчас куда подальше, – процедил он сквозь зубы, чувствуя себя не только разоблаченным, но и опозоренным.

– Минко, не злись, – вмешался Лукас, – просто сейчас действительно не самое подходящее время. Нужно, чтоб ты помог потаскать провизию и загрузить лошадей.

Этот, в отличие от Тоба, всегда пытался смягчить обостренную ситуацию, быть чуть более тактичным и резонным, что неизбежно срабатывало.

– Ладно, Лук, я сейчас приду, вам помогу, – согласился он, – Только дайте мне сначала договорить с ней наедине.

– О! Так это оказывается, вы так разговаривали! А я, дурак, не понял! – снова загоготал Тобо, – Ну да, языками сцепились! Ха-ха! Простите, что перебили вашу милую «беседу»! – он артистично всплеснул руками.

– Отстань от него, Тоб, идем, – позвал Фернандо, – Минко, как договоришь, ждем тебя у центрального колодца, – И Чаби с собой захвати. А то, я погляжу, он тут скучает. Так пусть лучше тоже делом займется, – добавил он чуть раздраженнее, заметив сидящего на заборе мальца.

Когда они ушли, он снова посмотрел на Кармилу, коробясь и смущаясь от ее снисходительно нежной, но заметно погрустневшей улыбки:

– Прости. Видишь, они без меня справиться не могут. Придется помочь, – извинился он, скорчив кислую рожу.

– Ничего, милый. Я понимаю. Друзья, страна, революция… Тебе не до меня.

– Очень даже до тебя! Кармила, красавица…Давай…давай я приду к тебе завтра днем. Завтра нам никто не помешает. Все будут в лагере, а я к тебе приеду.

– Тебя не отпустят.

–…А я сбегу.

– Ведь, обманешь. Не сбежишь, и не придешь.

– Клянусь, что приду!

Она пристально вгляделась в его лицо, потом, тяжело вздохнув, снова за свое:

– Нет… нет. По глазам вижу, что обманываешь. Не станешь ты рисковать, и уж тем более не потащишься в такую даль из-за такой, как я. А жаль, ты мне так понравился…

– Да какая «даль», красавица? Тут всего-то, часа три на лошади, не больше. Только через горбатую гору перевалить и все – я тут – с тобой.

– Правда? – глазки вспыхнули трогательной надеждой.

– Ну, конечно! Завтра встретимся. Честное слово!

– Ну, смотри! Ловлю тебя на этом слове!

Он снова поцеловал ее, на сей раз поспешно, не по-настоящему : так просто чмокнул, – еще раз выкрикнув «Жди меня завтра!», побежал к Чаби.

– Что, Минко? Обломчик вышел? – злорадно посмеялся малец, не отрывая взгляда от устало прильнувшей к дереву фигурки Кармилы.

– А вот и нет! У меня с ней завтра свидание наедине, понял, малявка! – он шутливо щелкнул своего друга по кончику носа, – И целуется она просто офигенно! Так что, сам обломись! Хотя, тебе не понять – ты еще маленький.