Петля. Тoм 1

Мальчик не двигается с места, ясно давая понять, что этот человек, будь он хоть лучший друг семьи, хоть кто бы то ни был еще, не имеет никакого права выгонять его из собственного дома.

– Пусть сидит. Он может и с придурью, но болтать лишнего не будет, – вступается отец, – Да он и не слушает – видишь, читает. Говори, что хотел.

– Ладно, – гость потирает руки, вздыхает, – Я недавно вернулся в Рио Палачио – судьба закинула в те районы – и там в местном кабаке повстречал одного нашего давнего знакомого… Хок, ты не поверишь! Этот тип окончательно свихнулся… Молол что-то про бледнолицего демона, который пожирает его душу, про то, что не намерен больше терпеть это адское отродье и собирается расправится с ним раз и навсегда. В общем, всякую ересь нес. Или не ересь, как знать…

– Кажется, догадываюсь, о ком ты. Ну, что тут скажешь? – к этому все и шло, – медленно, проговаривает отец, – Бледнолицый демон… Это все его ненависть к гринго… Бед он от них хлебнул сполна. Кто б сомневался, что у него на этой почве рано или поздно окончательно крыша съедет? Только каким боком это меня касается? Я всегда знал…

– Ты знал и все равно сделал это?

– Что?

– Не притворяйся! Ты знаешь, о чем я! Поместье того латифундиста в прошлом году!

Индеец хмурится, потом покосившись на сидящего за столом ребенка, сдавленно и сурово проговаривает:

– Выйди за дверь, сын. Дай мне поговорить с этим человеком.

Мальчик резко разворачивается к ним лицом, сверкает на отца колючим гневным взглядом… Но не перечит. Подхватив подмышку свою книгу, коробок спичек и свечу, молча выходит на улицу.

– Так помнишь поместье? – повторяет гость, когда дверь за ребенком захлопывается с оглушительно нервным грохотом.

– Того самозванца МакЛейна… – шепчет индеец, – Ну помню… Твоя ж наводка. Только говорить там больше не о чем. Его больше нет, и все сгорело.

– Сгорело в пожаре, который устроил Рауль… После того, как перебил их семейство.

– Ну, не он один, – индеец бросает многозначительный взгляд на гостя, – Не отнекивайся – мы все в этом участвовали. Хотя, конечно, Рауль больше других приложил руку, что, в принципе, справедливо. Он ведь прочувствовал их кнут на собственной шкуре. Он имел право на свою месть.

– Вот как?! Имел право на месть, говоришь?! И ты знал, что его месть этим ограничится! Знал, на ком еще он захочет отыграться, и все равно позволил Раулю забрать его!

– Да о чем ты, черт возьми?!

– Я о ребенке, Хок! Неужели ты его не помнишь? Ах, ну да, ты же на него даже не взглянул! Даже внимания не обратил! А стоило бы! Стоило бы посмотреть ему в глаза, прежде чем согласиться отдать в руки этого чокнутого!

– Ты про отпрыска МакЛейнов?

– Именно.

– И что?

– Тебе стоило… стоило взглянуть на него, но нет…ты сказал: «Если Рауль хочет, пусть забирает себе – это его трофей», ты сказал: «Пусть делает с ним, что хочет», ты сказал: «Ничего страшного, если он немного выбьет из щенка дух белых».

– И что? – голос индейца, постепенно выходя из зыбучих оков прострации, становится все ледянее, тверже, злее.

– А то, что Рауль действительно из него всю душу выбил. А она итак не понятно в чем там держалась! Ты бы видел его!

– Прекрати это повторять. Ну, посмотрел бы я на него, и что? Что я, не знаю, как выглядят их щенки?! Или не знаю, в кого они вырастают?!

– Этот был необычный… Даже для гринго. Ты бы никогда не отдал его Раулю, если бы увидел его лицо…

– Да плевать, как он выглядел. Его могли бы прикончить вместе с остальной семейкой! Надо сказать, ему еще повезло, что Рауль пожелал взять его к себе.

– Повезло?! Черт возьми, Хакобо! У тебя вообще есть сердце? Это же ребенок!

– Это отпрыск МакЛейнов.

– Да не важно, чей он! Но он даже младше твоего сына! Почему мальчик должен расплачиваться за то, кем были его родители?!

– Потому что у него хозяйская кровь. И он – наследник. Не отдай я его Раулю, его забрали бы белые, а лет через десять-двадцать он бы стал очередным МакЛейном! Тебе не кажется, что на наших землях итак слишком много чужеродных хозяев?!

– Ты мог забрать его себе.

– И что бы я с ним делал?! У меня уже итак есть один на шее. Зачем мне еще вскармливать гринго?

– Можно подумать, ты своего сына вскармливаешь! «На шее» – как же! Он у тебя давно сам о себе заботиться, – презрительно фыркает гость.

– Да, он самостоятельный. Но кто его, по-твоему, всему этому научил?

Гость разочарованно покачивает головой: