Петр Алексеевич и Алексей Петрович. Исторический роман. Книга первая

Постеля была тут же в комнате – просторный диван, обитый коричневой кожей, специально приготовленный на случай приезда царя. Подушка на лебяжьем пуху – подарок Екатерины – привезенная из России, (в Голландии таких не делали) да стеганное одеяло из овечьей шерсти, тоже кем-то подаренное. Иногда и одеяло не помогало, и Петр укрывался огромной медвежьей шубой – Меншиков уверял, что сам ходил с рогатиной на медведя, с которого и сделали шубу. Петр на медведя никогда не ходил, хотя ему многажды и предлагали сие удовольствие. Такая вот постеля царская была у Петра.

Еще долго тайные честолюбцы и русские наивные мечтатели будут представлять в своих грезах себя царями так: на роскошном ложе под китайским шелковым балдахином, на перинах и пуховиках в раззолоченных палатах со строгой стражей с острыми серебряными топориками по обе стороны опочивальни. И чтоб чирикали райские жар-птицы в золотых клетках, и чтоб рядом возлежала царица неописуемой красоты и благолепия, и чтоб во лбу у нее была звезда, сияющая, аки солнце.

А настоящие цари в большинстве своем спали, как царь Петр Алексеевич. Ему были не нужны ни золото, ни роскошные хоромы. Самый изящный экипаж, ежели в том была нужда, Петр одалживал у генерал-прокурора Сената Павла Ивановича Ягужинского, известного франта и бабника. Одалживал – сие мягко сказано. Просто посылал за каретой и ехал по своим надобностям. Царь мог месяцами жить во дворце князя Меншикова, не испытывая никаких чувств квартиранта. Он мог одолжить жену на ночь у любого сановника и сие почиталось за честь для подданного, ибо иначе считать не приходилось.

Царь мог взять из казны любую сумму и отнести ее на счет государственных нужд. Правда, Петр почти никогда не пользовался сей привилегией, а ежели и пользовался, то давал подробные объяснения, якобы удовлетворяющие тех, кто обязан был наблюдать за расходами казны.

Женщин царь брал всех, кто попадал под руку, когда того требовал его ненасытный организм. Здесь были и графини, и княгини, и боярыни, и фрейлины, и поварихи с ткачихами, и солдатки, и уличные девки Москвы, Питербурху и Амстердаму. «Да, царь почтил меня»– сих слов было достаточно для оправдания перед любым мужчиной в русском государстве.

Как-то в доверительной беседе датский король спросил Петра: « А у вас тоже есть любовницы?», на что русский царь ответил: « Да, брат, есть, однако, вы тратите на свою любовницу тысячу талеров, а мои любовницы обходятся мне недорого». За первое свидание со своей будущей императрицей Петр заплатил дукат. И сие было еще проявлением щедрости с его стороны. Обыкновенно он давал солдатскую цену: одну копейку за три объятия.

Здесь царь немного лукавил и недоговаривал. По-солдатски он платил в первые юношеские годы. Потом только при его жене состояло 400 дам, готовых к услугам и которых надобно было кормить, поить и одевать. «Любовь для меня – токмо побуждение натуры» – хвастливо говаривал царь.

А лейб-медик Блюментрост вторил ему: «Мне кажется, что в теле его величества целый легион демонов похоти». А в остальное время царь работал так, что на сон оставалось не более четырех часов. Его едва успевали раздеть, чтобы он не рухнул в постелю и не заснул богатырским сном. Только в последние годы пришла бессонница, и царь стал терять вкус к женскому полу. Но тут выручала Катерина и по женской части, и в части успокоения. Но все же бес бил в ребро, и царь проверял, способен ли он еще на любовные подвиги; к его сожалению, все чаще дело оканчивалось конфузом.

Деньги? В них тоже не было особой нужды. Что такое деньги? Сие есть средство удовлетворения своих потребностей и желаний, самое страстное из которых –жажда власти и внимания женщин. А коли власть достигнута, коли ты хозяин всего, что тебя окружает – зачем тебе тогда деньги? Зачем тебе внешние атрибуты своей значимости: дорогие одежды, дворцы, кони, экипажи, посуда и прочее.

Наоборот, внешняя скромность лишь подчеркивает твою власть над людьми, этикетом, модой, прочими условностями, которыми окружили себя люди менее властные, менее значительные. Полумифические князья Олег, Святослав, Игорь спали на бурках, а под голову клали конское седло. Александр Македонский почти всю свою недолгую жизнь провел в походной палатке. Гай Юлий Цезарь ничего так более не любил, как плесканье в бассейне, относясь ко всему остальному с простотой воина.

Сие относится к настоящим властителям, а не ко всяким там курфюрстам, герцогам и прочей шишуре, у которой подданных-то не более 10 тысяч, и окромя звания ничего за душой нет. Петр мог себе позволить быть простым в быту, а курфюрсты нет, потому как ежели не нацепить на мундир дешевые звезды да золотые галуны, не придать величавости в поведении, то что тогда остается у них такого, что отделяло бы их от простых смертных? Ничего.