Петр I

Все, не переставая, говорят о том, что генерал Лефорт совершенно потерял рассудок и то требует музыкантов, то вина. Когда ему сделали намек на то, что следует позвать пастора, он воспылал еще большим безумием и не допустил к себе никого из духовных особ.

12. Генерал и адмирал Лефорт умер в три часа утра. После его смерти ходило много различных слухов, но полная достоверность их подлежит сомнению. Когда к нему допущен был реформатский пастор Штумпф и стал усиленно напоминать об обращении к Богу, то, рассказывают, Лефорт ответил ему только просьбой, чтобы он не говорил так много. Когда жена его в самый момент смерти стала просить у него прощения за прошлое, если она когда в чем была виновата перед ним, то он ласково возразил ей: «Я ничего никогда не имел против тебя; я всегда уважал и любил тебя». Так как больше он ничего не говорил, а только несколько раз кивнул головой, то полагают, что этим намекал он на некоторую иную связь. Особенно поручил он помнить о своих домашних и об их услугах и просил выплатить всем сполна жалованье. За несколько дней до его смерти, когда он, в силу ставшей для него слишком дорогой привычки, почивал еще в чужом доме, в обычной его спальне поднялся сильный шум. Жена испугалась, но потом, сообразив, что муж, может быть, изменил свой план и, вернувшись к себе домой, так неистовствует, послала людей разузнать точнее, в чем дело. Те, вернувшись, уверяли, что не видали ни души в той комнате. Тем не менее шум продолжался, и, если только следует придавать веру утверждению супруги, с наступлением утра комната представляла ужасное зрелище: все стулья, столы и скамейки были опрокинуты и разбросаны там и сям; кроме того, в продолжение всей ночи неоднократно слышались очень глубокие вздохи.

Немедленно снарядили вестника в Воронеж с сообщением царю о кончине генерала Лефорта.

Меж тем боярин Головин, опечатав имущество покойного, взял его под охрану; ключи были переданы его родственнику. <…>

14. Взяли в казну, в наказание за какое-то ближе мне неизвестное преступление, лавку одного очень богатого купца. Купец тотчас не задумался купить себе за тысячу рублей покровительство известного Александра. Этот последний, покорыстовавшись такой большой суммой денег, старался привлечь на свою сторону то лицо, которому вверено было тогда управление казною; но тот оказался более верным государю и воспротивился намерениям Александра, считая греховным увеличивать имущество частного человека обманным путем и с ущербом для государевой казны. Тогда Александр дерзнул даже угрожать, что, если тот будет долее упорствовать, он найдет легко случай отомстить ему за его отказ и неуважение.

Как утверждали, генерал Лефорт не оставил столько, чтобы он мог навлечь на себя или на своих наследников ненависть здешнего народа. Мало того, его родственник пал ниц пред князем Голицыным и умолял о помощи, так как, по его словам, он не имел средств, на что мог бы сшить себе по обычаю темную одежду.

Обнародован закон, что нельзя впредь подавать никаких просьб царю иначе, как за печатью Канцелярии. Стоимость этой печати колеблется в зависимости от размера суммы, обозначенной в прошении. За каждые просимые пятьдесят рублей следует платить по одной гривне, если же количество просимого не достигает пятидесяти рублей, то такса – копейка.

В главном храме Москвы происходил отпев и моления за усопших; при этом присутствовали первые лица из духовенства и исполняли свои обязанности.

15. Г. бранденбургский посол вернулся из Воронежа, получив от царя в подарок его изображение, ценность которого увеличивается от осыпающих его дорогих камней.

16. К генералу Карловичу, который возвращался в Польшу, послан нарочный с указанием, чтобы он не ехал по смоленской дороге, где против него устроена засада, и вообще местность эта отнюдь не безопасна.

17. Пожар уничтожил дом, назначенный для хранения соли. Соль сгорела в огромном количестве; пламя истребило также очень много бочек, полных водкой, что усилило огонь.

Царь вернулся из Воронежа, узнав о смерти горячо любимого им генерала Лефорта. Лица, бывшие при царе, когда он получил известие о смерти, утверждали, что он принял его так же, как если бы ему сообщили про кончину отца. Неоднократно вырывались у него стенания, и, обливаясь слезами, он произнес следующие слова: «Нет уже у меня более надежного человека; этот один был мне верен; на кого могу я положиться впредь?»

19. Когда родственник усопшего генерала подходил к его царскому величеству, готовясь засвидетельствовать подобающее ему глубочайшее уважение, то не мог произнести никаких членораздельных звуков, ибо скорбь и плач отнимали всякую возможность говорить.

Царь обедал у боярина Шереметева; он был все время взволнован, так как истинная душевная скорбь не давала ему никакой возможности успокоиться. Царь, в силу своей обычной милости к послам, осыпал г. бранденбургского посла многими выдающимися дарами.

20. С г. цесарским послом прощался вице-адмирал, собирающийся еще сегодня отправиться в Воронеж.