Петр I

Затем, спросив, решился ли я следовать за царем на время кампании, он прибавил, что его величество предоставляет мне в этом полную свободу, но очень будет рад, если я последую за ним, что, впрочем, необходимо, если королева думает приступить к торговому договору, который, в данную минуту, государь готов заключить на условиях весьма выгодных для английской нации, предполагая открыть торговлю Балтийским морем. Этим путем Россия не надеется и не желает провозить какую-либо военную контрабанду, способную вызвать справедливое преследование со стороны короля шведского, а только думает открыть доступ обыкновенным товарам для местного потребления и приобрести возможность доставлять на иностранные рынки произведения прибрежного края, которые иначе залеживаются и портятся или должны отправляться в Архангельск с большими хлопотами и расходами. Я отвечал, что не могу высказаться по предложенному вопросу, пока не узнаю воли ее величества, однако выразил мнение, что планы царя вряд ли осуществимы в настоящее время, так как слышно, что шведы летом намерены блокировать Петербург и Нарву эскадрой в двадцать военных кораблей и не допускать к этим берегам ни одного купеческого судна. Граф выразил недоумение, как шведы могут считать блокированною местность на том основании, что в прилегающем море плавает несколько кораблей, когда она вполне открыта для сухопутных сообщений, так как нигде поблизости неприятеля нет, и тем более когда корабли обыкновенно держатся на расстоянии, которое не позволяет им господствовать над входом в гавань. Как пример недействительности блокады граф указывал на то, что вопреки шведской эскадре, крейсировавшей в балтийских водах летом прошлого года, русские поддерживали постоянное сообщение морем между Нарвою и Петербургом и не потеряли ни одного из сотен мелких судов, которым сообщение это было поручено.

Я должен сознаться, что недостаточно знаком с нашим морским законодательством и с обычаями морского дела, потому не могу вести прений с русскими министрами по затронутому вопросу; не знаю я и правил, которыми эскадры ее величества руководствуются, крейсируя у берегов Франции; как они при многократных блокадах Дюнкирхена держались относительно кораблей под нейтральным флагом, нагруженных обыденным товаром; потому я должен почтительнейше просить ваших инструкций – как отвечать по этим вопросам, с которыми ко мне, по-видимому, еще обратятся не раз, так как царь до того горячо стремится положить начало торговле Петербурга, что я надеюсь обеспечить флот ее величества всевозможными запасами на все время настоящей войны, беспошлинно или за самую незначительную пошлину и притом без всяких обязательств с нашей стороны, если Англия получит от Швеции разрешение торговать с одним из портов Балтийского моря, не осаждаемых и не блокируемых с суши и с моря в данную минуту.

Ч. Уитворт статс-секретарю Харли

Москва, 9 мая 1705 г. (20 мая 1705 г. н. ст.)

Второго мая я имел честь сообщить вам, что накануне вечером царь возвратился от Троицы, где говел. Мне передали, будто он намерен выехать из Москвы на следующий же день, потому я просил графа Головина известить меня, когда удобнее явиться к его величеству и пожелать ему доброго пути. Граф обещал исполнить мою просьбу, но прибавил, что царь, кажется, намерен сам осчастливить меня своим посещением. Действительно, вечером государь прибыл ко мне и милостиво принял от меня скромное угощение. С ним были только граф Головин да еще четверо или пятеро из русской знати. Царь, по-видимому, был в прекрасном настроении.

Когда стол убрали, он посадил меня возле себя и приказал мне поблагодарить ее величество за присылку уполномоченного к московскому двору, при котором уже давно не появлялось ни одного официального лица от английского правительства. Он поручил мне также засвидетельствовать ее величеству, что высоко ставит и ценит ее дружбу и лично ее особу и рад будет случаю доказать, что слова его – не пустые уверения. Доказательство этому, прибавил он, найдете и в переданных мною графу Головину распоряжениях по поводу вашей записки. Затем он пригласил меня следовать за ним во время кампании, при которой могут встретиться случаи, о которых уместно будет сообщить мне.

В ту же ночь царь отправился далее в Смоленск, но, отъехав миль пять от Москвы, почувствовал сильный приступ лихорадки, который принудил его возвратиться в столицу. Собственно болезнь постигла его еще в Воронеже и постоянно беспокоила его в последнее время, но он надеялся сломить ее путешествием и усиленным движением. Обычные пароксизмы <приступы>, действительно, не повторялись последние три-четыре дня, но с тех пор возвратились с большею силой, чем когда-нибудь, и поездку в армию приходится отложить до выздоровления, которого царь ждет с крайним нетерпением; он часто повторяет, что присутствие его в армии необходимо: дней десять тому назад ей приказано было не трогаться с места и не предпринимать ничего до приезда государя.