Петр I

10 марта сюда прибыл из Воронежа царский вице-адмирал, голландец Крюйс, и сегодня же вечером думает на почтовых отправиться к Ладожскому озеру, где примет на себя командование собранным вокруг Петербурга небольшим флотом, который, по словам Крюйса, будет состоять из двенадцати 24-30-пушечных фрегатов, 8 меньших судов, 4 бригантин, 4 брандеров и 7 галер.

Скажу кстати несколько слов о большом царском флоте, который строится в Воронеже, – городе, расположенном на Дону (Танаисе), приблизительно за 400 английских миль от Москвы. Там уже почти готово 40 или 50 военных судов. На самом большом из них поставлено 80 или 90 пушек, но в воде оно сидит только на 13 футов, потому что плоскодонно. Первый опыт кораблестроения был не особенно удачен: плотники употребили в дело сырой лес, потому корабли и галеры стали распадаться уже года через два после постройки, не принеся ни малейшей пользы. Но эти суда теперь сломаны, и, благодаря усердию нескольких корабельных мастеров из англичан, заменены новыми, которые (по словам офицеров) очень прочно и хорошо построены. В будущем году большинство из них можно будет спустить вниз по реке, хотя, как мне передавали из очень верного источника, понадобится почти два года, чтобы провести их из Воронежа в Азов вследствие короткого лета и перекатов, на которых они будут стоять в ожидании половодья. Впрочем, царь, чтобы сколько-нибудь помочь беде, делает приспособления вроде тех, которые употребляются в Голландии для подъема военных судов на эллинги. Целью его настоящей поездки отчасти и было желание взглянуть, насколько этот опыт окажется удачным.

Выход из Дона в Черное море ниже Азова тоже очень затруднителен по причине обильных песков, которые заволакивают устье реки и, при береговых ветрах, лежат не глубже девяти футов под водою. Потому царь в низине Меотийского болота, милях в десяти от Азова, основал еще новый город, названный Таганрогом, где предполагается построить мол, далеко выдающийся в море, для защиты судов от непогоды и для их зимней стоянки. В этих двух гаванях в настоящее время находится двенадцать больших военных кораблей и восемь галер, но на каждом судне не более трех сведущих матросов, остальной же экипаж состоит из русских, еще не обучившихся морскому делу.

Так царь положил широкое основание развитию своих морских и сухопутных сил. Мощью собственного гения, почти без сторонней помощи, он достиг успехов, превосходящих всякие ожидания, и вскоре, конечно, возведет свое государство на степень могущества, грозную для соседей, особенно для Турции.

Его величество произвел также коренные изменения в одежде русских. Во всем этом большом городе не встречается ни одного человека, занимающего некоторое положение, иначе как [одетого] в немецкое платье. Одною из самых трудных задач было склонить москвитян к разлуке с длинными бородами: многие из знатнейших бояр расстались с ними в присутствии царя только потому, что его воле противиться было нельзя. Простые люди, впрочем, не так легко поддавались новой моде, пока у городских ворот не стали взимать штрафов со всякого входящего или выходящего с необритой бородою, причем плата требовалась каждый раз, как бы кто часто ни проходил воротами. Таким образом, наконец, и простой народ заставили покориться.

Царь свершил также много других великих реформ, чрезвычайно полезных стране. Хотя доброе дело еще не доведено до совершенства, надо удивляться, как много его величество сделал в короткое время, не вызвав никаких смут; это должно приписать единственно счастливым способностям государя, его любознательности и трудолюбию. Невзирая на неудовлетворительные стороны своего воспитания, он трудом и наблюдательностью приобрел почти универсальные познания.

Ч. Уитворт статс-секретарю Харли

Москва, 25 апреля 1705 г. (6 мая 1705 г. н. ст.)

Я в прошлом письме имел честь сообщить вам, что царя ожидали сюда в конце недели. Его величество, действительно, 19-го выехал из Воронежа, но вместо того, чтобы направиться к Москве, проехал несколько миль далее вниз по Дону с целью присутствовать при спуске шести новых кораблей. Теперь он находится на возвратном пути оттуда и прибудет сюда непременно в ночь или завтра поутру. На время своего очень непродолжительного пребывания здесь он, говорят, остановится в доме Стайльса. Это обстоятельство, свидетельствующее о доверии и близости царя к Стайльсу, дает мне повод опасаться, что мои переговоры по делу о вывозе смолы и дегтя и вообще по делам, затрагивающим интересы этого господина, представят большие затруднения.

19-го наследник, царевич Алексей Петрович, выехал из Москвы и неторопливо отправился в Смоленск, откуда он последует за отцом в предстоящую кампанию.

Ч. Уитворт статс-секретарю Харли

Москва, 2 мая 1705 г. (13 мая 1705 г. н. ст.)