Петр I

Мы видим русского царя глазами в высшей степени просвещенного европейца, сумевшего оценить как неожиданную образованность властелина «царства варваров», так и присущее ему чувство превосходства над окружающими, невзирая на их сан. «Царь хорошо понимал по-французски и, я думаю, мог бы говорить на этом языке, если бы захотел; но для большей важности он имел переводчика; по-латыни же и на других языках он говорил очень хорошо». Или же: «На другой день по прибытии царя, в субботу утром, сделал ему визит регент. Монарх вышел из кабинета, сделал к регенту несколько шагов и обнял его с важным видом превосходства, показал на дверь своего кабинета и, оборотясь, тотчас вошел туда без всякого приветствия».

Между тем регент – герцог Орлеанский – управлял одной из сильнейших мировых держав…

Этот фрагмент мемуаров уникален в своей смысловой значительности и нетривиальности взгляда на героя этой книги.

Публикуется по изданию: Журнал Министерства народного просвещения. 1859. № 1. Отд. 2.

Петр I, царь московский, как у себя дома, так и во всей Европе и в Азии приобрел такое громкое и заслуженное имя, что я не возьму на себя изобразить сего великого и славного государя, равного величайшим мужам древности, диво своего века, диво для веков грядущих, предмет жадного любопытства всей Европы. Путешествие сего необыкновенного государя во Францию, по своей необычайности, мне кажется, стоит того, чтобы не забывать ни малейших его подробностей и рассказать о нем без перерыва. Вот причина, почему я помещаю здесь этот рассказ позже, чем надлежало бы по порядку времени: точность чисел исправит этот недостаток.

В свое время мы видели разнообразные деяния сего монарха, его путешествия в Голландию, Германию, Австрию, Англию и во многие северные страны, знаем цель его путешествий и кое-что о его военных, политических и семейных делах.

Мы видели также, что в последние годы покойного короля он имел намерение посетить Францию и что король успел отклонить это посещение приличным образом¹. Теперь, когда не стало этого препятствия, Петр непременно хотел удовлетворения своему любопытству и с этою целью приказал известить регента чрез своего посланника в Париже, князя Куракина, что он приедет во Францию из Нидерландов, где он был тогда, для свидания с королем.

За невозможностью отказаться, надобно было изъявить удовольствие видеть государя, хотя регент² охотно обошелся бы без его посещения. Расходов предстояло множество; не меньше и затруднений с могущественным государем, зорким и причудливым, с остатками грубых нравов и с многочисленною свитою людей, резко отличавшихся своими обычаями от здешних, – людей с капризами и странностями и, подобно своему государю, весьма щекотливых и взыскательных касательно того, что считали себе принадлежащим по праву или позволительным.

Сверх того царь был с королем Англии в открытой неприязни, доходившей до неприличия, и тем более чувствительной, что она была личною³. Это обстоятельство немало стесняло регента, бывшего с королем Англии в явной дружбе, которую аббат Дюбуа⁴, из личного интереса, также очень неприлично, доводил до зависимости. Господствующею страстью царя было привести торговлю своего государства в цветущее состояние. С этой целью он устраивал в нем множество каналов; для проведения одного из них нужно было иметь согласие короля Англии, потому что канал должен был проходить через небольшой уголок германских его владений. Коммерческая зависть воспрепятствовала Георгу согласиться на то. Петр, ведя войну с Польшею, а потом с севером, где участвовал и Георг, ничего не успел сделать переговорами и огорчался этой неудачей тем живее, что не имел возможности действовать силою и не мог продолжать канала, которого проведено было уже много. Таков был источник неприязни, со всею силою продолжавшейся в течение целой жизни обоих государей⁵.