Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697

Вернемся к хронологическому обозрению деятельности Петра и посольства в Амстердаме со времени окончательного переезда туда послов из Гааги. 1 ноября посольством были отправлены грамоты городам Любеку с благодарностью за оказанную при проезде части посольской свиты помощь и Данцигу с похвалами от государя за то, что данцигцы поддерживают короля Августа и не впустили к себе приплывшего по морю принца де Конти. Обе грамоты помечены Москвой и датированы задним числом: 3 сентября — применительно к расчету времени их посылки из Москвы, где царь предполагался остающимся[1214]. У нас очень мало известий о Петре за время до отъезда его в Англию: несколько уцелевших его писем, кое-какие не всегда ясные записи посольских расходных книг, в которых по отношению к Петру больше намеков, чем определенных известий. Надо полагать, что в первой половине ноября топор его на Ост-Индской верфи стучал особенно энергично: сооружение фрегата приходило к концу. Работа над фрегатом не заслоняла, однако, других занятий и интересов. 2 ноября, как значится в «Расходной книге», было куплено для какой-то неизвестной нам цели разных красок на ефимок и отослано на Ост-Индский двор. 3 ноября туда же представлены были купленные в качестве образцов два рога для пороха, «какие бывают на кораблях», — знак, что мысль Петра работает над вопросом о предметах вооружения экипажа черноморского флота и о приобретении этих предметов[1215]. 4 ноября Петром были получены письма, мало, впрочем, содержательные, от Л. К. Нарышкина с добрыми пожеланиями и от А. М. Головина, кроме пожеланий, с вопросом, где принимать оружие, которое будет высылаться из Голландии[1216]. Под 5 ноября сохранилась в «Статейном списке» запись, любопытная как показание, как продолжалась за границей указная деятельность монарха. Петром дан был указ: письма находящихся за границей при посольстве русских людей и иноземцев в Москву пересылать вместе с посольской почтой, а не отдельно: «Того ж числа записан его, великого государя, указ, чтоб никто из русских людей и из иноземцев, кроме посольских пакетов, грамоток никому не отдавали и чрез почту к Москве ни к кому не посылали; а кому такие грамотки к Москве писать лучится, и те б те свои письма отдавали на посолском дворе для того, что от того в провозе чинятся лишние убытки»[1217]. Распоряжение это было вызвано просьбой заведовавшего русской почтой Виниуса, с которой он обращался к Петру еще в письме oт 23 июля: «Милости прошу у г.г. послов, чтоб приказали всем подручным своим, кому писать к Москве позволено, чтоб сносили свои письма к одному человеку и к нам бы посланы были в одном пакете; а то всяк приносит на почтовой двор по малой самой грамотке, а иные и болше, порознь, а у них на мне берут заплату, как с болших, так и с малых ровную, и в том многой мне убыток; а в одном пакете, то бы лехче было, и о том прошу им мое челобитье донести»[1218].

11 ноября Петр написал к Виниусу очень коротенькую записку: «Min Her Vinius, писмо твое, октября 1-го числа писанное, мне отдано октября в 29 день, и за ведомость всякую благодарствую. Здесь, слава богу, все здорово. Остинских пришло два карабля, а досталные пристали в аглинскую землю, которых ожидают вскоре. Piter. Из Амстрадама, ноября в 11 день»[1219]. Краткость, вероятно, объясняется недосугом, на который делается ясный намек в другой записке к тому же лицу, относимой издателями к началу ноября. Петр забыл даже на ней проставить дату, которой обыкновенно снабжал свои письма. «Min Her Vinius, — читаем в ней. — Писма по двумъ почьтамъ дошъли; толко сегодня за нѣкоторою нуждою отписать ко въсемъ не успѣлъ. Пожалуй, покълонъ отдай, каму надлежитъ, что [б] о томъ не покручинились, что въпреть iсправълю. А мы, слава Богу, здоровы, Piter»[1220].

15 ноября были получены письма из Москвы от Ромодановского, А. М. Головина, Т. Н. Стрешнева и Виниуса от 15 октября с известиями о праздновании в Москве победы цесарских войск над турками при Центе. «И мы, приняв такую преславную ведомость, — писал А. М. Головин, — о победе Бога возблагодарили. Дабы Господь Бог даровал такую ж пресловутую победу над басурманы московскому войску. И по благодарении господин генералисимус с отцом своим и с иными с протчими и с нами, собрався в селе Преображенском, на дворе моем банкет учинил; и при том была стрелба из пушек и из мелкого ружья. А было два полка: генерала Франца Яковлевича да мой. А Семеновской затем не был, что у генералисимуса у Ивана Ивановича был свой банкет. А вершился у нас банкет в четвертом часу нощи и потпивали добре»[1221].