Петр I. Материалы для биографии. Том 3, 1699–1700

Этот вопрос и при редакционных обсуждениях вновь поднялся с прежней остротой. Маврокордато в разговоре с переводчиком и подьячим 20 мая одобрил весь текст статьи: «Также-де и осьмая статья о татарех, хотя оная пространно написана, однакож и в договор напишется как она есть». Он только предложил сделать смягчающее добавление к резкой и категорической редакции заключительных строк в тексте посланников, что дача впредь ни в каком случае даваться не будет и татарам о ней не просить. «Только-де надобно, конечно, в нее приписать, что о даче ханской соседству пристойное добровольно да будет», или, если такая прибавка покажется посланникам неприемлемой, прибавить что-нибудь иное в том же роде. Этой припиской Маврокордато открывал все же возможность такой дачи по доброй свободной воле московского государя. В подкрепление он повторял старые и приводил новые аргументы. Султану от ханской дачи никакой прибыли нет и «не гораздо того желает, чтоб та дача хану и татарам от царя давана была, но желает уладить с обеих сторон это дело, чтобы впредь было крепко и постоянно» и чтобы хана и татар, а также своевольных людей не раздразнить и не привести в отчаяние[1111]. Они, посланники, с ними, думными людьми, единомышленны, «только в одних словах разность с ними напрасно творят». Турки вовсе не имеют намерения ввести посланников в какой-либо обман. Если бы он, Александр, такой обман видел, «конечно бы истинным христианским сердцем их, посланников, в том предостерег; и какой бы он был христианин, если бы больше норовил иноверцам, чем своим единоверцам!» В том, что он говорит в предлагаемой поправке о соседственной дружбе, разумеется воля государя «самовольная и свободная, а не принужденная». Посланники «изволили бы в рассуждение принять», что времена меняются; могут сложиться такие обстоятельства, когда и татары государю пригодятся, и если хан и татары «ущедрены будут государскою милостью, то и на всякое услужение государю будут готовы. Времена и лета один Бог знает, а дружба надобна всякому человеку» для будущего. При этом он привел в пример Турецкое государство. Когда султан поднимался войною на цесаря, ему обещали помощь казной и людьми шах персидский, и индийский царь, и хан абиссинский, и тогда султан им в том отказал, помощи принять не захотел: я-де и один сам управлюсь с цесарем! «А на какое ныне время Бог привел государство Турское, то они, посланники, сами видят». Теперь турки везде мира ищут и рады бы принять обещанную помощь у тех государей, только те уж ее не дают.

Все эти аргументы, однако, совершенно не действовали на посланников, и они твердо оставались при своем: без всяких оговорок не давать дачи, ссылаясь вновь на данный им наказ. «О хане написано им имянно, чтоб в мирных договорех написать об нем краткоречием, что не давать, а иного ничего прибавливать к тому отнюдь не велено, потому что за многие неправды крымских ханов и татар не токмо соседьми их именовать и в договорех писать, но и имени их царское величество слышать не хочет!»[1112]

Посланники одержали победу. Заключительные строки статьи 8 вошли в окончательный текст в категорической редакции посланников без всяких смягчающих прибавок: «А понеже государство Московское самовластное и свободное государство есть, дача, которая по се время погодно давана была крымским ханам и крымским татаром, или прошлая или ныне, впредь да не будет должна от его священного царского величества московского даватись, ни от наследников его; но и крымские ханы, и крымцы, и иные татарские народы впредь ни дачи прошением, ни иною какою причиною или прикрытием противное что миру да сотворят, но покой да соблюдут».