Пётр и Павел. 1957 год

– И вот как-то раз решили чекисты поиграть со мной в забавную детскую игру. «Пятый угол» называется, – пояснил Павел и тут же ознакомил всех с правилами игры. – В игре принимает участие обычно четыре здоровенных, пышущих силой и здоровьем бугая. В совершенно пустой комнате безо всякой мебели они становятся по углам и начинает при помощи кулаков перепасовывать заключённого от одного игрока к другому. Удар! – и ты летишь из одного конца комнаты в другой. Ещё удар! – и снова полёт по самой замысловатой траектории навстречу следующему удару. Падать на пол при этом категорически не рекомендуется, потому что в таком случае вся четвёрка набрасывается на тебя и начинает колотить, чем и куда придётся. Продолжительность игры зависит от физических кондиций заключённого. Игра считается законченной, когда он, то бишь заключённый, не в состоянии самостоятельно подняться на ноги. И вот начали они меня мутузить, а я, от нечего делать, дай-ка, думаю, пятидесятый псалом вспомню: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей…» Я ведь мальчишкой во время литургии батюшке в алтаре помогал и многие молитвы у меня на слуху с самого детства. И вот летаю я из угла в угол, а сам про себя повторяю: «… Не отвержи мене от лица Твоего и духа Твоего Святаго не отыми от мене…» Как до этого места дошёл, чувствую изменилось во мне что-то: лёгкость какая-то появилась, а в груди – восторг и… не могу толком объяснить… сладость, что ли… И покой!.. Вот – точно!.. Покой!.. Я даже засмеялся: так на душе радостно стало!.. От неожиданности молодцы мои остановились, не понимают, чего это я смеюсь?.. У меня на лице живого места нет, всё в крови, а рот – в счастливую улыбку растянут… От уха до уха!.. С тех самых пор и перестал я чувствовать боль. То есть абсолютно!.. Чуть что, я тут же: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей…» и… никакой боли!.. Только восторг и счастье!.. Они о мои ладони окурки тушили, пальцы в дверях зажимали, а я в ответ смеялся… Да и только… И они сдались. Думаю, скучно им стало: всё-таки безсилие утомляет.

– Сколько же на земле зла раскидано! – подперев подбородок кулачком, подле кухонного стола сидела Капа и глядела на Павла Петровича с удивлением и восторгом. Она улыбалась, но глаза её были полны слёз. Как же так?!.. Даже этот, пусть пожилой, но всё-таки очень интересный и, судя по всему, сильный человек изведал в свой жизни столько страданий и боли, что другие с ним никак не сравнятся.

И Капитолина вслух сказала то, что, очевидно, мучило её весь сегодняшний вечер:

– И когда же людям надоест мучить дружка дружку?.. Видать, не скоро…

– Что поделаешь, Капочка?.. Привыкай, – Алексей Иванович ласково погладил её по голове. – Все люди на Земле страдают. Каждый по-своему.

– Я-то ничего, я – привыкшая, а вот детишек жалко. Павел Петрович, а вы чего замолчали? Очень интересно, что вы рассказываете.

– Что ж, раз интересно, – улыбнулся Троицкий, – значит, продолжим.

Он немного помолчал, соображая, с какого места начать, и продолжил свой рассказ.

– И тут судьба моя сделала очередной вираж. Я встретил на Лубянке одного очень интересного человека…

– А там такие тоже попадаются? – полюбопытствовал Богомолов.

– Ещё бы!.. Я Тимофея Васильевича никогда не забуду!..

– Семивёрстова?..

– Вот те раз!.. – удивился Троицкий. – Да неужто ты его знаешь?!. Откуда, дядя Лёша?..

– Встречались, – кивнул головой Алексей Иванович. – Мы с Иваном даже в гостях у него были… На Сретенке… В первый же вечер, как в Москву приехали. Матушка его, божий одуванчик, ещё жива была…

– Да-а… Воистину тесен мир!.. А я… Нет, ты не поверишь, но я на её поминках водку пил.

Алексей Иванович даже присвистнул:

– Он меня тоже звал, да я не пошёл. Вот была бы штука, если бы мы с тобой на поминках Елизаветы Павловны встретились!.. Кстати, ты не знал её?..

– Нет, – покачал головой Троицкий.

– Забавная была бабулька… Царство ей небесное!.. Между прочим, потомственная дворянка, а тоже… Почётный чекист!.. Безпризорниками занималась…А вообще занятно было бы, если бы мы с тобой у Семивёрстова встретились!.. Но… не судьба.

– Ничего, как-нибудь в следующий раз. Но тогда уж мы с тобой заранее договоримся, чтобы не разминуться, – попробовал пошутить Павел.

– Следующего раза не будет, Паша.

– Почему так думаешь?..

– Потому как… Ты, верно, не знаешь, но… – Алексей Иванович развёл руками, – повесился Тимофей Васильевич.

– Что?! – Павел был потрясён. – Как?!.. Когда?!..

– Перед самым нашим отъездом из Москвы. Матушкины сороковины решил отметить, гостей назвал, стол накрыл и… Любил пофорсить, пыль в глаза пустить… Вот и уход из жизни обставил так, чтобы всех удивить… Театральное представление устроил…

– Но почему?!.. Когда я с ним общался, он не производил впечатления отчаявшегося человека.

– Он мне предсмертную записку оставил, – спокойно сказал Богомолов. – Ругал меня самыми последними словами, что я на те самые поминки, на которых ты водку пил, не пришёл. А свой уход из жизни объяснил очень просто: "Отобрали у меня всё, а взамен ничего не дали… Незачем жить… Скучно…" Его ведь из органов турнули…

– Это я знаю…