Петр III

Воспоминания Гердта подтверждают эти наблюдения австрийского дипломата. Он писал в своих мемуарах: «Почти всякий день я бывал при дворе и был приглашен императором к обеду или ужину, в большем или небольшем обществе». Мемуарист сообщает некоторые детали поклонения императора Фридриху II: «Помню, как император снял с пальца перстень и, показывая мне, сказал: „Знаком ли вам портрет, который вделан в это кольцо?“ — „Как же, ваше величество, отвечал я, это портрет короля“. Тогда каждый из гостей в свою очередь просил позволения посмотреть на портрет; перстень обошел весь стол, и я имел удовольствие слышать единогласные и непрерывно повторимые похвалы его величеству королю Прусскому».

В другой раз Гердт описал обряд водоосвящения полковых знамен, состоявшийся 6 января 1762 г.: «За тем последовал обед в сто кувертов. Меня опять посадили напротив их императорских величеств, и главным предметом разговора был опять король Прусский, его войско и его военные дела».

Приведем пример того, каким уважением у императора пользовался Гердт. Однажды он был приглашен супругой императора Екатериной Алексеевной на ужин. Между тем царь хотел, чтобы он присутствовал на ужине у него. Прислуга сбилась с ног, наконец, она выяснила, что он находится у супруги. Дальнейшее описал Гердт: «…Вдруг мы слышим шум; обе половины дверей отворяются, и входит государь. Раскланявшись утонченно вежливо с государыней и со всем ее обществом, он призывает меня к себе с обычным веселым и благосклонным видом и говорит императрице: „Извините меня, я хочу похитить одного из ваших гостей, вот этого пруссака, которого я искал по всему городу“. Государыня засмеялась; я почтительно ей поклонился и удалился вслед за императором».

На следующий день Гердт обедал у императора. «Меня посадили напротив государя, который все время вел разговор о прусском короле. Он до мельчайших подробностей знал его походы; ему известны были все военные распоряжения короля; он знал форму и состав каждого из его полков; одним словом, его поклонение доходило до того, что он громко объявил, что не замедлит свои войска поставить в ту же ногу. И действительно, так и было сделано вскоре после того: все прежние военные формы были отменены, и государь первый надел мундир по прусскому образцу».

Как видим, Петр III не только поклонялся своему кумиру, но выражал горячее желание следовать ему примеру. Так, король распорядился освободить всех русских пленных. Узнав об этом, Петр III сказал: «Итак, король желает меня предупредить! Я освободил одного пленника (Гердта. — Н. П.), а он возвращает мне всех пленных русских!» И вслед за тем он позвал одного из своих адъютантов и сказал ему: «Поезжай сейчас же в Военную коллегию и скажи, чтобы немедленно разослали приказ повсюду, где только содержатся пленные из пруссаков (большая часть их была отослана в Сибирь. — Н. П.): я всем им дарую свободу; но пусть они все прибудут сюда, и уже отсюда они будут отправлены в порядке к своим полкам».

Е. Р. Дашкова писала: «Император ничуть не изменился со временем своего воцарения. По поводу мира с прусским королем он выражал прямо неприличную радость и решил отпраздновать это событие большим парадным обедом, к которому были приглашены особы первых трех классов и иностранные министры».

Вершиной преклонения Петра III перед Фридрихом II и одновременно унижения российского императора следует считать его поступок, описанный А. Т. Болотовым, когда император «публично, при всем великом множестве придворных и других знатных особ, и при всех иностранных министрах, стал перед портретом короля прусского на колени и, воздавая оному непомерное уже почтение, называл его своим государем; происшествие, покрывшее всех присутствовавших при том стыдом неизъяснимым и сделавшееся столь громким, что молва о том на другой же день разнеслась по всему Петербургу и произвела в сердцах всех россиян крайне неприятное впечатление». Болотов при этом оговорился, что он лично не присутствовал при этом происшествии и не слышал произнесенных слов, но у нас нет оснований не доверять изложенному, поскольку «говорили только тогда все о том…».

Глава пятая Внешнеполитические акции

В первые же дни своего царствования Петр III, судя по его действиям, счел самыми неотложными мерами такие, которые бы доставили удовольствие прусскому королю: в день восшествия на престол он освободил из заточения двух прусских пленных — генерала Вернера и полковника графа Гердта.

В тот же день Петр отправил своего любимца бригадира и камергера Андрея Гудовича к прусскому королю с извещением о своем вступлении на престол. Выбор на Гудовича пал не случайно — он слыл таким же, если не большим, поклонником Фридриха II, как и император. В грамоте к королю было написано, что новый император пребывает «в совершенной надежде» возобновить и утвердить «между обоими дворами к взаимной их пользе доброе согласие и дружбу». Император заверял короля, что он будет «с своей стороны всегда особливое старание о том иметь».