Петр Лещенко. Исповедь от первого лица

Пока мама болела, Верочку несколько раз вызвали в комиссию по репатриации по поводу ее отъезда в Советский Союз и пугали различными карами за «отказ вернуться на Родину». Всякий раз ей приходилось иметь дело с новым человеком и выслушивать угрозы заново. Всякий раз приходилось объяснять, что она замужем, что собирается уезжать вместе с мужем, который пока что не может оставить Бухарест из-за болезни его матери. Словам не верили, я всякий раз брал у врачей заключение о мамином состоянии. Невероятно, насколько могут отравить людям жизнь бюрократы. До тех пор мне не приходилось в такой степени сталкиваться с бюрократией. Очень хорошо, что советские люди соблюдают инструкции и что в советских учреждениях царит порядок, но при этом не следует забывать о том, что не все может укладываться в рамки этих самых инструкций. Когда Румыния из монархии превратилась в республику[109], мы с Верочкой облегченно вздохнули. Нам казалось, что теперь, когда мы живем в социалистической стране, Верочку оставят в покое. Но не тут-то было.

В сентябре 1948 года мы решили, что нам пора уезжать. Мамы уже не было в живых. Валечкин муж выздоровел, вернулся в оркестр и стал неплохо зарабатывать. Ничто уже не держало меня в Бухаресте. В советских газетах не писали больше ничего плохого обо мне, вообще ничего не писали. Советские офицеры, вплоть до маршалов, общались со мной по-дружески. Это меня ободряло. Вряд ли бы они позволили себе быть на дружеской ноге с тем, кого считали предателем.

Мы с Верочкой пришли в советское посольство. Нас принял сам посол, Сергей Иванович Кавтарадзе[110]. Сергей Иванович пользуется в Бухаресте и во всей Румынии огромным уважением. Все знают, что в молодости он вел революционную борьбу вместе со Сталиным и что его авторитет в Москве велик. Сергей Иванович был на одном из моих выступлений, тогда мы с ним и познакомились. Он очень тепло принял нас, поздравил с тем, что мы собрались ехать в Советский Союз, и долго рассказывал о нынешней советской жизни. Мы оставили ему свои заявления и ушли радостные. Шли домой пешком и думали о том, как мы станем праздновать Рождество в Советском Союзе. «Новый год! — смеясь, поправляла меня Верочка. — В Советском Союзе празднуют Новый год, а не Рождество! Ах, какой ты иногда бываешь старомодный!» Ей нравится в шутку упрекать меня в старомодности. «Пускай Новый год, — соглашался я. — Главное, чтобы была елка с подарками».

Спустя неделю нам позвонили из посольства и пригласили зайти к секретарю. Мы не верили своему счастью — неужели разрешение получено так скоро? Но, к огромному нашему сожалению, оказалось, что разрешения нет из-за того, что нам следует обращаться в разные инстанции. Я, как иностранец, должен обратиться в советское Министерство иностранных дел, что можно было сделать через посольство, а Верочке следовало возвращаться в Советский Союз через комиссию по репатриации, в которой она состояла на учете. «Хорошо, пускай будет так! — с досадой сказал я секретарю. — Сейчас я напишу вам новое заявление, а затем мы пойдем в комиссию по репатриации!» «Вы не представляете, что будет, — сказал мне секретарь. — Вашу жену отправят в Советский Союз сразу же после обращения. Уже через неделю она будет в Одессе. А вот рассмотрение вашего дела может растянуться надолго. Решение принимается только после тщательной проверки». Об этом я уже слышал и был готов к тому, что все те сведения, которые я указал в заявлении и прилагаемой к нему анкете, будут проверять и что проверка дело долгое. «Тогда мы сделаем так, — сказал я. — Жена получит разрешение и будет ждать, пока его не получу я, чтобы мы уехали вместе». «Так не получится, — снова возразил секретарь. — После получения разрешения (кажется, он называл его «предписанием») ваша жена не имеет права задерживаться в Бухаресте. В противном случае она будет считаться уклоняющейся от возвращения домой, а это приравнивается к измене Родине и карается по всей строгости советского закона. Вам придется на время расстаться». «На сколько?» — хором спросили мы с Верочкой. «Никто не сможет ответить на этот вопрос точно, — вздохнул секретарь. — Несколько месяцев, возможно — год или даже больше».

Я растерялся и не понимал, как нам следует поступить. Верочка тоже растерялась. «Вы человек знающий и, наверное, можете подсказать нам выход из сложившегося положения, — сказал я. — Что мы должны сделать для того, чтобы уехать вместе? Ведь должен же быть какой-то выход. Не одни же мы такие на всем белом свете». «Если вы хотите непременно уехать вместе, то вашей жене не следует обращаться за разрешением на выезд до тех пор, пока такого разрешения не получите вы. Имейте в виду, что вам могут и отказать, хотя навряд ли. То, что вы женаты на советской гражданке, непременно будет учтено. Но решение дела, как я уже сказал, может растянуться надолго. Вами будет заниматься несколько ведомств, а не только Министерство иностранных дел. Наберитесь терпения и ждите. Больше ничего посоветовать вам не могу».