Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус

В 1905 г. А. А. Стахович[966] опубликовал в газете «Молва» (5.12) письмо, которое не единожды тогда пересказывалось в либеральных и революционных газетах и листках с единственной целью – замарать, скомпрометировать министра. Тем не менее многие с легкостью готовы были верить. Так, А. А. Киреев записывает: «Стахович (Александр) уличает и[сполняющего] д[олжность] министра внутр[енних] дел П. Дурново в том, что он, Д[урново], сделал со своим овсом какой-то паскудный гешефт; легко может быть»[967].

Некоторые из пересказов воспроизводятся и в постсоветское время: А. Стахович «в очень решительных выражениях и очень определенно обвинял Д[урново] в том, что, продав ему, Стаховичу, как уполномоченному военного ведомства на нужды армии, находившейся на Д[альнем] В[остоке], 15 000 пудов овса из своего имения и получив задаток в размере 80 %, он отказался поставить в армию этот овес, как только обнаружилось, что продажная цена на него значительно повысилась, и требовал от военного ведомства возмещения убытков, в действительности, по утверждению Стаховича, им не понесенных. Письмо это осталось без опровержения»[968].

Обращение к тексту письма А. А. Стаховича обнаруживает нечто совсем иное: Стахович купил у Дурново 15 000 пудов овса по 46 коп.; овес следовало поставить на станцию Колышлей не позже 01.03.1905; Дурново получил 5500 рублей (80 % причитающейся ему суммы); Стахович не вывез своевременно закупленный овес; Дурново попросил «добавочную плату за несвоевременную приемку» от него овса; Стахович предложил «сперва прибавку 1 коп. на пуд за летнюю доставку и за хранение с 1-го марта – сперва по 2 руб. 40 коп. с 1000 пудов, а затем, по просьбе Дурново, по 3 руб. с каждого вагона (750 пудов)»; из-за неурожая цены выросли «более чем на 10 коп.»; Дурново письмом от 18.06. попросил «освободить» его от поставки овса; 13.07 Стахович ответил: «Я, соглашаясь, что формально вы, пожалуй, и имеете право отказаться от поставки, указывал вам, что нравственного на то права я не могу за вами признать: в виде задатка вы получили почти полную стоимость овса; за хранение его в своих же амбарах вам назначена очень высокая плата, и, кроме того, за летнюю доставку вам прибавлено по 1 коп. с пуда. Указывал, что за это время цена на овес сильно поднялась и что потому, освободив вас от поставки, я нанесу тем крупный ущерб казне. Основываясь на этом, я не согласился на расторжение сделки, указав вам, что соглашаюсь в виде льготы, принять у вас овес зимним путем»; Дурново согласился; Стахович уехал на 1,5 месяца в отпуск; в начале сентября представитель интендантства приехал принимать овес, однако жена Дурново «отказалась от сдачи овса и внесла в казначейство 5500 рублей (сам Дурново был в Петербурге); Главный интендант освободил Дурново от сделки; Дурново попросил «возместить убытки от продолжительного хранения овса» (1500 руб.); Стахович не согласился: «продержать 10 месяцев без процентов 5500 рублей не убыточно, а выгодно»; Дурново продал овес по 64 коп.

«Но общественное мнение, – заключает Стахович письмо, – к которому я и обращаюсь, наверное, достойно заклеймит ваши поползновения выхватить из казны не причитающиеся вам, собираемые с нищего народа деньги».

Что же получается? А. А. Стахович, видимо, в заботах о «нищем народе» в течение 6-ти месяцев не удосужился вывезти купленный овес. Дурново деньги вернул, за хранение овса ни копейки не получил, да – вдобавок – был Стаховичем ославлен.

В 1906 г. газета «Страна» (14.09) пустила слух, что Дурново не платил земских сборов, которых к 1906 г. накопилось 12 418 рублей.

28 сентября 1906 г. у Богдановичей «Мордвинов (Н. Л., директор канцелярии МВД по делам дворянства в 1902–1906 гг. – А. Б.) говорил про отчаяние Григориянца (смотритель домов МВД), что он вчера должен был доложить Столыпину, что П. Н. Дурново из казенной квартиры увез всю мебель к себе. Столыпин приказал донести себе об этом официально. Вот срам!»[969]

В 1908 г. новый слух: за Дурново накопилась столь большая недоимка по квартирному налогу, что решено было не выдавать заграничного паспорта «впредь до уплаты» всего долга.

1915 год. «“Русское слово” настолько партийно оподлилось, – возмущался Л. А. Тихомиров, – что в огромной статье обливает труп только что скончавшегося всяческими помоями, вынося все, что только можно найти предосудительного в жизни этого врага революции, и без сомнения даже сочиняя (насчет какой-то поставки овса из своего имения). Разумеется, не упускает из виду и известной истории с бразильским посланником, упуская только один эпизод из нее: что Дурново лично исколотил этого посланника из-за этой прелестницы»[970].