Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус

«За последнее время в одном Петербурге вышло новых, по словам “Петербургской газеты”, 35 политико-сатирических журналов одним, двумя и самое большое – семью номерами. <…> Первое место в карикатурах занимал граф Витте – 427 карикатур, затем – Дурново, Победоносцев, Дубасов и др.»[499]

Современник свидетельствует: «Книжный рынок сразу наполнился небывалой до того времени литературой двух сортов: порнографической и революционной, одинаково бесстыдной, бьющей на инстинкты неразвитой, но жадной на впечатления толпы. <…> Не было той гадости, не было той брани, которые не печатались бы в этих листках по адресу правительства, которому приписывались такие гнусности, какие только мог придумать человек, не знающий стыда и уверенный в безнаказанности»[500].

Исследователь подтверждает: «Поток антиправительственных публикаций хлынул с конца 1905 года. Наибольшей ядовитостью отличались сатирические произведения. Сотни писателей, художников и редакторов <…> напустились на правительство, императора, царскую фамилию, порой яростно и разнузданно. Многие изображения правительственных чиновников, а также символические изображения государства доходили до бесчеловечности, отличались леденящей кровь жестокостью. <…> По своей грубой физиологичности эти материалы подобны изображению работы прозектора в анатомическом театре; стремление приучить к бесчеловечности напоминает пропаганду зверств времен первой мировой войны»[501].

Бюллетени официального Петербургского телеграфного агентства передавали «подряд все известия, получаемые с мест, в том сыром и часто недоброжелательном по отношению к правительственным властям тоне, который вполне гармонировал в то время с общим настроением огромного большинства антиправительственно настроенных повременных изданий»[502].

В салоне Богдановичей констатировали: «Каждый день Витте все больше и больше теряет почву под ногами, никто ему не верит. Пресса всех оттенков его ругает. Страшно достается и Дурново, даже больше, чем Витте»[503].

Разумеется, никакое правительство подобного терпеть не могло. Борьба с печатью оказывалась объективно необходимой: невозможно было признать естественной безграничную свободу печатать все, что угодно (распространение порнографических литературы и рисунков доказывало это со всей очевидностью); надо было восстановить пошатнувшееся значение правительственной власти и прекратить безудержное злоупотребление провозглашенными 17 октября свободами.

Однако борьба эта оказалась нелегкой потому, прежде всего, что «русское правительство того времени, при всех его недостатках, все же всегда стремилось оставаться в рамках хотя бы относительной законности»[504]. А законы, как на грех, были хуже некуда.

Вследствие манифеста 17 октября Главное управление по делам печати отменило 19-го октября все циркулярные распоряжения, изданные на основании ст. 140-й Цензурного устава, по которой министр внутренних дел мог запрещать касаться любого вопроса в печати. Временные правила о периодической печати, утвержденные 24 ноября, заменили предварительную цензуру карательной (последующей). Отменялись: предварительная цензура для изданий, выходивших в городах; административные взыскания; денежные залоги; ст. 140 Устава о цензуре. Ответственность за преступления посредством печати определялась судом. Вводился явочный порядок основания периодических изданий. Редактором мог быть российский подданный, достигший 25-ти лет и обладающий общей гражданской правоспособностью и не лишенный избирательного права. О замене ответственного редактора или изменении условий выпуска следовало сообщить цензору в течении трех дней. Номер должен был доставляться в местный цензурный комитет одновременно с выпуском из типографии и, если в нем обнаруживались «признаки преступных деяний», мог быть арестован только с одновременным возбуждением судебного преследования. Суд мог приостановить издание до судебного приговора.

Обыкновенные меры борьбы с революционной печатью были «почти совершенно бесцельны и не имели ни малейшего смысла», – справедливо считал начальник Главного управления по делам печати. По его совету П. Н. Дурново распорядился закрывать типографии, печатавшие красные юмористические журналы. Это оказалось весьма действенным средством борьбы с революцией[505].

С 13 ноября, когда вышел и был конфискован первый № сатирического ж. «Пулемет»[506], «полился безудержный поток конфискаций всевозможных произведений печати».

3 декабря 1905 г. был закрыт ряд газет за опубликованный накануне «Финансовый манифест».