Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века

Правительственные овчарные заводы были не только поставщиками шерсти, но одновременно и школами для выработки и распространения навыков ведéния культурного овцеводства, где оно «по состоянию климата» было наиболее прибыльно. Петр и его правительство ясно понимали, что «в суконной манифактуре основание – шерсть», ее качество и количество. «Ежели оное опустится и старания приложено не будет, и впредь невозможно в суконной манифактуре уповать, что самые тонкие сукна от них происходить могли, а в Российской империи подобные гишпанскому и аглинскому климату места изобрестися могут»[1742]. С целью увеличения количества и поднятия качества шерсти устраивались показательные овчарные станции. Так, при реорганизации овчарных заводов в 1722 году Мануфактур-коллегия доносила в Кабинет Петра и в Сенат: «К тому же запотребно рассуждается для порядочного содержания иметь овчарный завод близ Москвы, хотя на одну тысячу овец, которой из членов колегии надзирать имеют, для показания правильного содержания на других заводех, и можно было взыскивать на других овчарных заводех по климатам доброй шерсти»[1743]. На таком опытном заводе велись наблюдения и опыты по улучшению породы овец. Вот пункт I доношения о том [от] Мануфактур-коллегии, характерного для того времени сознательным отношением к делу и пониманием сущности вопроса. «Ныне на заводех, – доносит Петру Мануфактур-коллегия, – от шленских баранов лучшая шерсть произведена, и, мнится, время от время могут оныя натуру свою потерять; надлежит ныне для возобновления доброй шерсти несколько шленских баранов и овец получить и для лучшей в шерсти пользы и пробы одну часть с русскими овцами смешать так, как и ныне, а другую – с русскими баранами и овцами не спускать и особливо содержать, из чего уповается в том быть польза. И таким образом добрая шерсть вкоренитися может»[1744].

Такие овчарные заводы были организованы Мануфактур-коллегией во многих провинциях и уездах: Белогородская станция с 1776 овцами, Короченская – с 1814, Сумская – с 964, Ахтырская – с 1277, Рыльская – с 1750, Путивльская – с 2447, Орловская – с 2129, Карачевская – с 1845 овцами. Мценская станция имела 998 овец, в Казанской губернии налицо было 1005 овец, на Ярославской станции – 650, в Воронежской губернии – 6447, в Тамбовском уезде – 1364, в Козловском – 1364, в Нижнеломовском – 693 и в Романовском уезде – 1550.

Укажем для примера в цифрах движение дел на одной из перечисленных станций: «В Карачевской станции было определено овец: баранов и скопцов – 1750, из того числа померло – 373, приплоду 1721 года – 1529, из приплодных померло – 1061 (! – Н. В.), итого старых и приплодных – 1845, да из Орловской станции пригнато с годной шерстью овец и баранов 503, с негодной – 37; всего годных и негодных – 2385. Из того числа отослато во Мценскую станцию 17, в продажу употреблено 465. За тем годных определено 1750».

Подробно перечислив данные о состоянии всех станций, организованных ею, Мануфактур-коллегия подводила итог содержавшихся на них овец: «Всего в вышеписанных станциях старых и приплодных, кроме продажных, и с отдачею на содержание кравчему Салтыкову да военному советнику Зыбину – 29 203 [овцы], а с розданными Салтыкову и Зыбину – 31 450»[1745].

Из приведенных нами цифр видно, насколько обстоятельно были выработаны на практике приемы собирания и сообщения данных, нужных для осведомления руководящих органов о ходе дел и состоянии овчарных станций и для принятия властями соответствующих общих решений и практических мер. И в данном случае такое решение было принято 11 мая 1722 года. Оно состояло в том, что овчарные заводы-станции передавались правительством многовотчинным землевладельцам – «по количеству деревень» – в принудительном порядке, «хотя бы кто и принять не похотел», на условиях, установленных государством[1746].

В некоторых случаях перед постановкой каких-либо важных задач или перед выработкой общих установок проводились специальные изыскания и изучение материалов, относящихся к данному вопросу. Собственноручная мемория Петра вице-адмиралу Крейсу от 18 января 1720 года является типичной для таких случаев: «Понеже скоро будем зачинать книгу о Адмиралтействе, того ради надлежит ведать о всех материалах, которые подряжаются и которые работниками отправляются, и в которых местах, и как, людьми, или лошадьми, или водою, которые дома сыскиваются и которые из чужих стран привозятся, сколько работных для управления здешних работ и какие, о числе лошадей, и где их употребляют». В заключение Петр прибавляет: «Все сие порознь каждую материю написать»[1747].