Петрашевцы

В то же время некоторые петрашевцы очень боялись крестьянского бунта при резкой политической перемене. Ахшарумов писал в 1848 г.: «Надо изменить правление, но осторожно, чтобы не произошел слишком сильный беспорядок, который бы вовлек народ опять в старое… освобождение народа угнетенного требует большой осторожности; терпевший долго народ и перенесший тысячи обид будет мстить»[309]. Поэтому Ахшарумов ратовал за переходные стадии, в первую очередь — за создание конституционной монархии.

Петрашевцы, таким образом, постоянно подходили к политическим проблемам. Даже разграничивая понятия политической и социальной свободы, Петрашевский фактически соединял их в диалектическом единстве. В черновике выступления на одной из «пятниц» весной 1848 г., после доклада Н. Я. Данилевского, Петрашевский писал: «Слово свобода в 1-ю В<еликую> Ф<ранцузскую> Р<еволюцию> имело было употребление более для обозначения свободы п<олитической>, и ныне оно употребляется для обозначения св<ободы > социальной, поэтому человека м<ожно> б<удет> почесть <тогда> только пользующимся действительною свободою, когда для него не только будет возможно развитие полное и гармоничное всех потребностей его природы, но самое такое развитие б<удет> действительно. П <олитическая > С<вобода> будет иметь возможность т. П. Р. и социальною»[310].

М. Я. Поляков последние сокращения расшифровывает так: «т<олько> п<осле> революции> <стать> и социальною»[311]. Конъектуры вполне правдоподобные. Возможны, впрочем, и другие варианты, например: «таким образом сделать политическую революцию и социальною». Но в любом случае политическая и социальная свободы связываются Петрашевским с революцией. Как бы ни был он осторожен в прогнозах, как ни сопротивлялся несколько «левацкому» радикализму Спешнева, все-таки в конечном счете идеи Петрашевского революционны. В набросках речи на обеде в честь Фурье он четко сформулировал основной негативный принцип: «Мы осудили на смерть настоящий быт] общественный, надо приговор нам исполнить»[312]. В центре внимания — общественный быт, но смертный приговор — это уже акция политическая.

Среди ведущих петрашевцев существовали разногласия в сроках, но в целом отношение к революционному пути было довольно-таки однозначное. Толль объяснял Антонелли, «что цель их приготовлять способных людей на случай какой-нибудь революции»[313]. Студент Н. Г. Чернышевский записал в своем дневнике 11 декабря 1848 г.: «После к Ханыкову, с которым более всего говорили о возможности и близости у нас революции, и он здесь показался мне умнее меня, показавши мне множество элементов возмущения, напр., раскольники, общинное устройство у удельных крестьян, недовольство большей части служащего класса и проч.»[314]. Конечно, нельзя не учитывать противостояния этим тенденциям со стороны «мирных» петрашевцев типа Ба-ласогло, Данилевского, братьев Дебу, Пальма и Дурова и др., но все-таки общая тёйденция и индивидуального, и кружкового развития была направлена к насильственным мерам и путям. Выше уже приводилась мысль весьма «мирного» Ахшарумова, высказанная им на обеде в честь Фурье: «Разрушить столицы, города и всё материалы их употребить для других зданий…».

Поэтому петрашевцы, вольно или невольно, переходили от социальных вопросов к политическим, не отделяя одно от другого. Любопытно, что при начале знакомства с Антонелли, воспринимая его как неопытного ученика, Петрашевский стал внушать сперва именно радикальные политические идеи: вместо самодержавия должно быть «правление народное, правление представительное… Верховное правление народа должно быть представлено Совету, составленному из представителей племен, под председательством одного, избранного из их же среды по большинству голосов». В стране должна организоваться федеративная республика: «Целость России… поддерживается только военною силою и что, когда эта сила уничтожится или, по крайней мере, ослабнет, то все народы, составляющие Россию, разделятся на отдельные племена и что тогда Россия будет собою представлять нынешние Соединенные Штаты Северной Америки»[315]. Петрашевцы склонны были идеализировать политическое устройство Соединенных Штатов: в то время в масштабах большой страны, соизмеримой с Россией, это была единственная реальная демократическая и федеративная республика.

Подавляющее большинство петрашевцев в соответствии со своими демократическими идеалами отвергало самодержавный строй. К личности императора было тоже весьма отрицательное отношение, как уже видно было по высказываниям Петрашевского, Ястржембского, Катенева и др. Петрашевский, перечисляя Антонелли случаи дикого самоуправства Николая I, заключил, что считает его сумасшедшим.