Петру Гроза

Гроза свидетельствует, что нередки факты, когда крестьянин, получивший землю с такой помпезностью, оказывается выброшенным вон с участка, как только у помещика, у которого отрезали землю, появится своя рука в правительстве. Тогда и начинается «работа» высшей аграрной инстанции, но после разбирательства в конечном счете выигрывает не крестьянин, а помещик. Комитет этот, как и другие учреждения такого же рода, устроен не как аппарат защиты огромной массы трудового народа — он защищает богатство и власть кучки имущих.

«Казан с мясом» кипел, издавая аппетитные запахи, разжиревшая помещичья и промышленная свора еще яростнее кидалась в драку за лучший кусок.

К Грозе, популярность которого все время росла, поступают предложения одно другого заманчивее. Ему предлагают высшие посты в правительственных учреждениях столицы, выбирают почетным членом различных промышленных объединений и предприятий, членом верховного органа румынской православной церкви.

Находясь в оппозиции, Гроза становится одновременно председателем Союза промышленников Румынии, Союза лесной промышленности, членом Центральной таможенной комиссии, членом Комиссии по экспорту и импорту, а также входит в состав административных советов нескольких десятков частных предприятий, банков и акционерных обществ. Грозе, по его собственному признанию, это дало возможность «приобрести опыт, которым располагали немногие».

Гроза познает все тайны государственной кухни, все больше и больше задумывается над тем, что происходит, — он начинает понимать, что желудок трудящихся масс не сможет слишком долго переваривать все то, что готовится на этой кухне.

«Охваченный еще не вполне ясным чувством ответственности перед своим народом, после четырех лет (1922–1926. — Ф. Б.), — говорит Гроза, — я снова стал членом правительства, образованного тем же Авереску, и снова предпринял попытку внести хотя бы какие-нибудь изменения к лучшему в царившие тогда политические нравы, в обстановку делячества и семейственности, характерную для деятельности «исторических партий», тесно связанных с членами королевской семьи — королями, королевами, принцами и т. п. Я думал, что смогу приоткрыть форточку и проветрить немного атмосферу, зараженную спекуляциями, интригами, переплетением всевозможных интересов, направленных в конечном счете к крупному дележу богатства страны.

Результат был предопределен — я вошел в конфликт со всем миром, с которым до тех пор сотрудничал, включая короля и королеву. Я разоблачил и их как дельцов. И тогда поставил под угрозу существование самого правительства, министром которого являлся».

По указанию короля Грозу отстраняют от дальнейшей работы в правительстве. Пресса по-разному оценивает это событие. Друзья восхищаются смелостью Грозы, недруги смеются и замечают с иронией, что «дак предпринял попытку измерить глубину моря при помощи собственного пальца».

Напуганный угрозой правительственного кризиса, Авереску попросил аудиенции у короля.

Король выглядел усталым и больным. На его здоровье сказалась недавняя скандальная история с его прямым наследником принцем Каролом. Непозволительные для королевской особы интимные связи, участие принца в нечистых финансовых махинациях стали достоянием широкой публики, и находившаяся у власти либеральная партия добилась в парламенте лишения Карола права наследования престола. В самый канун 1926 года Карол был изгнан из страны. Король тяжело переживал эту семейную трагедию, он часто хворал.

Авереску попытался объяснить Фердинанду, что трансильванского деятеля с его энергией и популярностью нельзя оставлять без присмотра, его лучше держать поближе к правительству, к трону. Король сразу не ответил. Решение было принято через несколько дней. Авереску снова был вызван во дворец, и король сказал:

— Я согласен с вами, премьер, пусть будет так. Но никакого портфеля, никакого министерства, пусть числится вашим и моим советником…

Гроза вернулся снова к беспортфельному положению.

Весной 1927 года он отправился в очередную поездку. По дороге на нефтепромыслы района Кымпины вдруг услышал странный металлический перезвон. Был тихий солнечный день, деревья еще не зазеленели, и будто тысячи колоколов перекликались друг с другом. Он попросил водителя остановить машину, выключить мотор. Звенели скалы, дальние отроги Карпат, звенела быстрая вода реки Праховы. «Что же это?»

— Что это за звон? — повторил он вопрос вслух.

— Звон Дофтаны, — ответил водитель. И добавил:

Бьют склянки
По всей Дофтане…[16]

— А что это такое? — спросил Гроза.

— Там сейчас избивают коммунистов, господин министр. Пытают их. И чтобы горы не слышали их криков, стражники ударяют молотками по подвешенным кускам рельсов. Я это сам видел, возил туда однажды господина генерального инспектора министерства внутренних дел.

— Едем к Дофтане! — приказал Гроза шоферу.

Тот послушно повернул машину направо.

Дежурный офицер по тюрьме не пустил туда «советника короля». Дофтану могли посещать только господин министр внутренних дел и лица с его специальным разрешением.