Петру Великому покорствует Персида

В экстракте из Кампредоновых реляций, которые я домогался видеть, написано, что из тех, которые в сонет Вашего Императорского Величества не входят и в конференциях с ним, Кампредоном, не были, некто один предлагал ему о супружестве междо дщерью Вашего Императорского Величества Елизаветою Петровною и сыном дука-регента дуком Шартром, и когда то супружество окончается, тогда Ваше Императорское Величество изволите его, дука Шартра, учинить королём Польским.

Князь Василий Лукич Долгоруков[106]из Парижа — Петру

А без вас нам, бедным, жить зело трудно... Павла Ивановича (Ягужинского, генерал-прокурора) некоторые плуты привели на меня на недоброхотство, и, то видя, из господ Сената некоторые чинят мне обиды, а паче господин барон Шафиров великие чинит мне обиды, неоднократно в Сенате кричал на меня и в делах ваших при Павле Ивановиче говорить мне не велит, и в день получения ведомости о входе Ваших Величеств в Дербент в доме Павла Ивановича, видя меня зело шумного, заколол было меня шпагою, и после того за моё спорное ему предложение называл меня в Сенате лживцем... токмо о сём Его Императорскому Величеству доносить не дерзаю... но Вас, Всемилостивейшую Государыню, прошу...

Обер-прокурор Скорняков-Писарев[107]— Екатерине

32 года я уже у дел, 25 лет лично известен Вашему Величеству и до сих пор ни от кого такой обиды и гонения не терпел, как от обер-прокурора Скорнякова-Писарева. Озлобился он на меня за то, что при слушании и сочинении приговора по делу князя Меншикова о размежевании земель почепских не захотел я допустить противного Указам Вашим. Писарев трудился изо всех сил склонить меня на свою сторону сначала наговорами, потом криком, стращал гневом князя Меншикова, но я пребыл напреклонен. По Указу Вашего Величества велено было князю Меншикову отдать только то, что ему гетман после Полтавской баталии к Почепу дал... Тут вскочил со своего места обер-прокурор и зачал вместо обер-секретаря говорить с криком... что нам на князя Меншикова посягать не надлежит. Я на то ему отвечал, что... он сам знает, что приговор составлен не так. Он принуждён был уступить, и мы их фальшивый приговор почти весь исчернили.

Вице-канцлер Шафиров — Петру

Вашему Величеству доношу, что дражайшие Вашего Величества дети, их Высочества Государыни, Цесаревны, в добром обретаютца здравии...

Ментиков — царской чете (одно из 32 писем в Астрахань)

Слухи были разноречивы.

В дипломатических депешах от иностранных дворов утверждалось, что царь двинулся на Баку, не встречает сопротивления и его войско занимает город за городом. Шах видит в нём своего не то что союзника, а спасителя. Ибо шаху вознамерился поставить мат глава афганских воинственных племён Мир-Махмуд.

Со своим почти тридцатитысячным войском он разгромил шахскую армию и подступил к столице Исфагану. Турки ему благоприятствуют и движутся навстречу. Безвольный шах Хуссейн наполовину сполз со своего трона и вот-вот пожалует знаки своей власти, оправленные рубинами и смарагдами, полудикому завоевателю...

С каждой дипломатической почтою, с каждым курьером являлись новости одна другой противоречивей. Маркиз де Кампредон пребывал в смущении: чему и кому верить.

Самым надёжным источником сведений он по-прежнему считал барона Петра Павловича Шафирова, вице-канцлера. Но барон последнее время пропадал в Сенате, и, по слухам, там развернулись некие споры и даже распри.

В такие дни маркиз не считал для себя возможным нанести визит вице-канцлеру. Но его патрон кардинал Дюбуа, ведавший иностранными делами королевского двора, не любил замедлений в дипломатических сношениях. И пришлось маркизу в конце концов отправиться к Шафирову, тем паче что они пребывали в весьма приязненных отношениях.

Пётр Павлович был, как всегда, радушен и вышел к нему навстречу. Но маркиз тотчас уловил, что барон не совсем в себе и улыбка его натянута.

   — Любезнейший барон, прошу простить мне мою нескромность, но мне кажется, что вы чем-то озабочены и даже расстроены. — Маркиз с ходу взял, как говорится, быка за рога.

   — Не скрою, сударь мой, у меня неприятности в Сенате. Но это ни в коей мере не может помешать нашей дружеской беседе и, того более, омрачить наши отношения.

   — Тогда позвольте мне без обиняков задать вам вопрос, так сказать, в лоб: где сейчас находится ваш повелитель?

   — Сколько мне известно, он оставил Дербент и движется с армией в сторону Аграханского залива, собираясь там погрузиться на суда и отплыть в Астрахань.

   — Из этого можно вывести, что кампания нынешнего года закончена? — с некоторым удивлением спросил маркиз.

   — Частично, — уклончиво отвечал Шафиров. — На всём протяжении до Дербента поставлены сильные гарнизоны, кор-д-арме, то бишь ударный корпус, получил задачу уже нынешней осенью занять Баку. Тем более что тамошний владелец будто бы готов сдать его нашему воинству.