Певцы Родины

силой богатырской, чтобы преодолеть, разрушить пошлый, мещанский историзм

заказной живописи, угождавшей вкусам властей предержащах. Появилась галерея

образов, созданных мастером, не только владевшим колоритом, пластикой,

композицией, восходящими к самым вершинам мирового искусства, но и

живописцем-драматургом. Это были полотна, глубочайшие по психологическим

контрастам и пониманию истории, в которых художник заставил жить и

действовать десятки, сотни людей.

Репин взволнованно рассказывает об ощущении, которое получал зритель:

"Впечатление от картины так неожиданно и могуче, что даже не приходит

на ум разбирать эту... массу со стороны техники, красок, рисунка. Все это

уходит как никчемное; и зритель ошеломлен этой невидальщиной. Воображение

его потрясено".

Суриков обладал даром проникновения в самую суть, самую толщу истории,

мог очень свежо и честно рассказать о полюбившихся ему героях.

"Идеалы исторических типов воспитала во мне Сибирь с детства, она же

дала мне дух, и силу, и здоровье", - говорил о себе живописец.

Однако наивно было бы предполагать, что картины Сурикова появились в

результате некоего колдовского наития или родились под влиянием интуитивных

движений души сибирского самородка. Творчество Сурикова - драгоценный сплав

русской правдивой, горячей души, огромного труда, культуры, жизненного

опыта.

Молодой Суриков глубоко и жадно изучал творения мастеров Возрождения.

Он восторгался кистью Веронезе, Тинторетто и Тициана. Но не только

восторгался. Он изучал колорит их полотен, учился у них великому умению

населять холсты десятками, сотнями людей, дотошно исследовал законы

композиции их картин.

Посещая музеи Европы, молодой мастер мог часами находиться перед

шедеврами Рембрандта и Веласкеса, пытаясь проникнуть в тайны мастерства

художников. Вот как писал он об этом своему учителю Павлу Чистякову:

"Я хочу теперь сказать о картине Веронезе "Поклонение волхвов" - какая

невероятная сила, нечеловеческая мощь могла создать эту картину? Ведь это

живая натура, задвинутая в раму... Видно, Веронезе работал эту картину...

без всякой предвзятой манеры, в упоении восторженном. В нормальном,

спокойном духе нельзя написать такую дивную по колориту вещь. Хватал, рвал с

палитры это дивное мешаво, это бесподобное колоритное тесто красок...

У них есть одна вещь, я ее никогда не забуду, - есть Рембрандт (женщина

в красно-розовом платье у постели), такая досада - не знаю, как она в

каталоге обозначена. Этакого заливного тона я ни разу не встречал у

Рембрандта. Зеленая занавесь, платье ее, лицо ее по лепке и цветам -

восторг. Фигура женщины светится до миганья. Все окружающие живые немцы

показались мне такими бледными и несчастными.

"Кто меня маслом по сердцу обдал, то это Тинто-ретго. Говоря

откровенно, смех разбирает, как просто, неуклюже, но как страшно мощно

справлялся он с портретами своих краснобархатных дожей, что конца ие было

моему восторгу. Ах, какие у него в Венеции есть цвета его дожеских ряс, с

какой силой вспаханных и проборонованных кистью... После его картин нет мочи

терпеть живописное разложение".

Далее Суриков пишет о портрете папы Иннокентия X Веласкеса в палаццо

Дсфио: "Здесь все стороны совершенства есть - творчество, форма, колорит,

так что каждую сторону можно отдельно рассматривать и находить

удовлетворение. Это живой человек... Для меня все галереи Рима - это

Веласкеса портрет. От него невозможно оторваться. Я с ним перед отъездом из

Рима прощался, как с живым человеком".

Суриков был человеком высокой культуры. Известна его любовь к музыке.

Еще юношей он превосходно играл на гитаре, любил петь старинные песни, позже

стал играть на фортепьяно. Охотно посещал концерты, где исполняли Бетховена,

Баха, Шопена. Мастер глубоко изучал эпические строки Гомера, вчитывался в

романы Бальзака.

Суриков всегда стремился к постоянному изучению современного искусства.

Это станет особенно понятно, если мы ознакомимся с открытым письмом

художника, появившимся в газете "Русское слово" в феврале 1916 года по

поводу новой экспозиции картин в Третьяковской галерее, сделанной И. Э.

Грабарем и освистанной и осмеянной рутинерами.

"Волна всевозможных споров и толков, поднявшаяся вокруг Третьяковской

галереи, не может оставить меня безучастным и не высказавшим своего мнения.

Я вполне согласен с настоящей развеской картин, которая дает возможность

зрителю видеть все картины в надлежащем свете и расстоянии, что достигнуто с

большой затратой энергии, труда и высокого вкуса. Раздавшийся лозунг "быть

по-старому" не нов и слышался всегда во многих отраслях нашей общественной

жизни.

Вкусивший света не захочет тьмы.

В. Суриков".

Однако нам пора вернуться почти на сорок лет назад, когда Суриков

заявил о себе первым полотном.

Вот как рассказывал сам автор об истории создания картины:

- "Стрельцы" у меня в 1878 году начаты были, а закончены в восемьдесят