Певцы Родины

обрадован и даже приветствовал их.

Пораженный Грабарь спросил его:

- Какой же вы после этого защитник футуристов?

- Защищал, пока их душили, а когда они сами начинают душить,

приходится защищать уже этих новых удушаемых.

В те годы художники "левых" взглядов часто затевали бесконечные споры и

дискуссии, ничего не выяснявшие, а лишь все запутывавшие. Грабарь, шутливо

именовавший себя "музейщиком", отчаянно сражался с этими художниками,

стараясь сохранить великое наследие культуры прошлого во имя будущего.

"Мы в нашей коллегии, - вспоминал Грабарь, - переименованной вскоре в

"Отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины", всецело

ушли в работу, отвечавшую точному смыслу этого длинного названия. Мы

"музействовали" и "охраняли", тогда как "художники" больше разрушали".

В бурные двадцатые годы художник обрел одно качество - качество бойца.

С гордостью вспоминает он ту пору:

"Одной из первых больших работ "Отдела" была разработка декретов о

национализации крупнейших частных художественных собраний, об учете и охране

исторических ценностей Троице-Сергиевой лавры. Инициатива всех этих декретов

исходила от В. И. Ленина. Они шли от нас к нему на утверждение, и некоторые

из них он лично исправил, значительно усилив ответственность заведующих за

их сохранность. Владимир Ильич вообще придавал чрезвычайное значение делу

охраны исторических сооружений. Он всегда запрашивал, можно ли расширить то

или другое окно в старом здании или пробить дверь где-нибудь, не давая

никаких распоряжений до положительного ответа. Я был в курсе всех этих

переговоров".

Велика роль Грабаря в создании реставрационных мастерских, ныне носящих

его имя. Ведь он и его ученики вернули людям гениальные творения Андрея

Рублева и Феофана Грека, спасли от гибели сотни памятников русской культуры.

Следует вспомнить, с каким увлечением Грабарь читал курс музееведения и

реставрации в Московском университете.

...Ленин. Это имя было свято для художника, в течение шести лет

создававшего свою лучшую композицию.

"В. И. Ленин у прямого провода". Светает. Позади ночь. Долгая,

бессонная. Голубой рассвет брезжит в окне. В комнате с красными стенами

горит электричество. Свет лампы бросает резкие тени. Стынет недопитый стакан

чая.

Ленин диктует телеграмму. Строго, спокойно. Жест его руки тверд. Застыл

в ожидании телеграфист. Ленин на мгновение задумался... ;: :

За окном пробили куранты. Утро.

Еле слышно шелестит лента в руках Николая Петровича Горбунова, еще

мгновение - и прозвучит слово Ленина, которое поведет народ к новой победе.

Художник чрезвычайно деликатно, умно решил композицию. Внешне она

статична, но за кажущимся покоем ясно ощутима бурная жизнь, грозный грохот

боев гражданской войны.

Грабарь понимал важность задачи. Вот строки его воспоминаний:

"Я отдавал себе отчет в том, что моя тема не просто жанр, не случайный

эпизод, а историческая картина. Не о пустяках же говорил Ленин с фронтами во

время... интервенций с севера, востока, юга и запада, говорил ночи напролет,

без сна и отдыха, давая передышки только сменявшимся по очереди

телеграфистам. Совершались события всемирно-исторического значения, в центре

которых был Ленин. Как же его дать? Как показать? В каком плане?

Как происходили ночные переговоры?

По-разному. Ленин обычно брал клубок бесконечной ленты, прочитывал ее

и, бросив на пол, начинал диктовать, прохаживаясь по комнате и-

останавливаясь перед аппаратом и телеграфистом в моменты, требовавшие

наибольшей сосредоточенности и внимания".

Таким и изобразил Ильича художник.

Во имя завтра

Летом 1952 года в одном из больших банкетных залов Москвы собралось

около двухсот человек.

Художники... Маститые, увенчанные славой, и молодые, полные надежд и

желаний. Это профессора и бывшие студенты Московского изоинститута. Они

встретились, чтобы отметить знаменательную дату - десятилетие первого

выпуска вуза, дипломников 1942 года.

Вдруг раздались аплодисменты. Художники приветствовали своих учителей,

любовью и признательностью встретили они профессоров и доцентов, вложивших в

свой труд столько души, передавших им весь свой опыт и мастерство. А учителя

аплодировали уче-никам.

Сияющий, обаятельный Сергей Герасимов открыл вечер, поздравил всех с

юбилеем и под гром аплодисментов предоставил первое слово Игорю Грабарю.

- Друзья мои! - сказал он. - Я прожил долгую, очень долгую жизнь.

Поверьте, самое прекрасное в жизни - молодость. Надо ее ценить. Надо

работать, работать, работать, набираться новых сил, достигать новых высот.

Мне пошел девятый десяток. Я немало пережил и перечувствовал и изрядно

потрудился, приобретя некоторое моральное право давать советы. Я пережил дни

восторгов и горечи, удач и невзгод, подъема и падений, переживал не раз

минуты разочарования в своих силах, бывал близок к отчаянию. Но, памятуя

золотые слова Чайковского, до полного отчаяния не доходил, пересиливая