Пф-ф, наука…

Персонажи сказок на поляне сменялись и сменялись. То появлялись новые зверьки, то люди. Но люди надолго не задерживались. Только черепаха продолжала слепо брести в пространстве. Остальные «гости» растворялись в воздухе спустя минуты после появления.

Однажды рядом с Леонидом возник тощий готический парень в белом врачебном халате, сухо зачитал формальную бумагу и, не дожидаясь ответа, испарился. Из речи, видимо, медбрата, пилот узнал о том, что замысел его увенчался успехом, о том, что сейчас его тело находится на хирургическом столе, что его состояние стабильно тяжелое. А на проведение медицинских манипуляций потребуется еще некоторое время, хотя жизни Леонида уже ничего не угрожает.

«Если верить докторишке, то паникую я напрасно. Но что, если мне он только привиделся?.. Да нет, быть этого не может. Но что же тогда делать? Сидеть так уже сил никаких нет… Ладно, хоть волосы у меня сейчас нарисованные, и рву я их не по-настоящему…»

Леонид резко вскочил с гриба, сделал несколько судорожных шагов в сторону, резко свернул в другую… И снова схватился за голову. И снова со стоном рухнул на пятую точку.

«До чего же хочется выпить… Есть здесь гребанный бар? Или морду начистить кому ни будь? Ни за что, а от щедрот душевных…»

Душевные метания, нависшая тягостная неизвестность и томительное ожидание не шли пилоту на пользу.

Не отдавая отчета, парень начал дубасить один из грибов. Он бил его с отчаянным исступлением, словно от этого зависела его жизнь. Ему хотелось выть, плакать, рвать волосы на голове, биться головой об стену. Но здесь это все было бесполезным. Двадцать минут упражнений с грибом не оставили на нем ни единой отметины. И Леонид даже не вспотел. Тогда он попытался вырвать пухленький мухомор из земли, и даже этого ему не удалось. Этот мир позволял отломить от шляпки кусочек, этот мир позволял попробовать гриб на вкус, но этот мир не позволял кромсать свое имущество. Этот мир заживлял любые ранки раньше, чем их мог бы заметить человеческий глаз.

Час назад Леонид был на берегу пруда, где мир позволял подбирать гальку и пускать «блинчики» по воде. Но этот же мир не позволял этим камушкам лететь в любом другом направлении. Снаряды просто исчезали, если траектория могла кому-то навредить.

– Я сейчас взорвусь… я так больше не могу…– со слезами в голосе пожаловался Чекалов, ему стало еще отвратнее от того, что он услышал этот свой голос. Не мог себе позволить пилот разговаривать таким тоном. Гнев, скука, похоть – да, по сути, говоря, любая эмоция, но не страх, и уж точно не отчаяние. Только не отчаяние.

Он бы сейчас предпочел вскарабкиваться по горам или копать бессмысленные траншеи, лишь бы избавиться от этого ощущения. Пусть сложная и утомительная работа в его положении не могла ничего изменить. Пусть! Но хотя бы чем-то заняться. Но нет! В этом мире он не чувствовал усталости, ему не надо было напрягаться, чтобы поднимать тяжести. Даже когда он пытался вырвать гриб из земли и прилагал к этому все свои силы, всю свою волю, он ощущал эти усилия как-то опосредовано. Словно смотрел на стрелку манометра, отмечающую, что вот сейчас приложено сорок процентов силы, а вот теперь девяносто семь.

«Что за изверг придумал правила этого мира? Почему я могу ощущать тревогу, панику, смятение, но не могу ощутить усталость и физическое напряжение?»– в который раз закусил губу Леонид.

Он бы точно прокусил и губу, и щеку, и разгрыз бы запястье до крови, если бы это было возможно.

Боль. От укуса или удара чувствовалась. По началу она даже слегка отвлекала, но кажется мозг сумел отфильтровать фантомные ощущения. И теперь он ощущал повреждения тактильно, осознавал, какие именно ткани повреждены. И все! Так, должно быть, реагирует на повреждения киборг или робот.

И все же Леонид старался надолго не покидать поляны, на которой он появился. Он подсознательно верил в то, что «исчезнуть» он должен там же, где и появился. Словно здесь располагались некие двери, через которые можно пройти.

– Все, я пошел искать бар, – заявил Леонид, – если кому понадоблюсь, ищите меня хрен знает где! И если я там помер, у вас на операционном столе, то Богом клянусь, лучше бы вам об этом мне рассказать как можно скорее.

Голоса свыше пилот так и не услышал. Ну, что же, тогда пустимся в странствие.

Поляна пропала из виду и лес начал сгущаться довольно скоро. Ни тропок, ни других следов цивилизации по пути ему не встречалось. Спустя некоторое время появились нормальные грибы: сыроежки, маслята, под елями изредка торчали кучки боровиков или подосиновиков.

В других обстоятельствах такая прогулка показалась бы парню приятной. И даже нелепые подосиновики в еловом лесу не слишком сильно расстроили бы его. Он бы с изумлением любовался бы зарослями можжевельника на краю оврага и с восхищением бы прислуживался к мерному урчанию дикого улья.

Но когда слегка позади он различил огненно рыжее пятно, мелькнувшее между зарослями малины, он остановился.

– Я видел тебя, выходи.

Тишина.