Пф-ф, наука…

– Моя Ряба! Отдай курочку, ирод! – Стонала вдалеке у лотков обворованная тетка.

И только воришка ничего не кричал, но изо всех сил работал ногами и лопатками. В руках его одурело квохчала пестрая курочка. И вот надо было так случится, что эта дурная птица буквально напротив Пилота с Лисичкой решила родить. В том смысле, что как только воришка поравнялся с нашей парой, курочка снесла яичко. Яичко, да не золотое, а простое. Яичко это никто бить не пытался, оно само свалилось аккурат под ногу воришки. Воришка наступил на «вражеский снаряд» и давя скорлупу оскользнулся, разъезжаясь в залихватский шпагат. Сдавленный стон, наполненный болью, заставил голубей подняться со всех ближайших крыш. Солнце чуть было не померкло от обилия пернатых в небе, а курочка из разжатых рук неуклюже вспорхнула и приземлилась аккурат на голову Пилота.

– Говорят это на счастье! – Не преминул отметить Чарлот, наблюдая как курочку прошиб знатный такой приступ поноса, даже с носа у парня закапало.

– Я тут некоторым говорящим собакам, сейчас их говорилку на задницу натяну! – Неожиданно для мальчишки со злобой рявкнул Леонид.

– Эй, да я же пошутил!

– Знаешь, где я такие шутки видел? Да, слезь ты с меня тварь пернатая!

Но птицу не так-то легко оказалось сбить с головы. Тычок она проигнорировала, а после удара, было свалилась, но взмахнул крыльями, заняла прежнюю позицию на голове страдальца.

– Отдай мою курочку! – И как эта тетка только успела оказаться перед ними быстрее разъяренной толпы мужиков.

Леонид только наклонился вперед, дабы торгашка сама сняла с него пушистое чудовище. Ярость начинала кипеть в жилах, и парень сам не заметил, как оказался рядом с воришкой. Тот все еще не поднялся со шпагата, и заливисто ревел, видимо конструкция его тела не подразумевала такие растяжки. Но Леонида это не остановило, он, матеря парня на чем свет стоит, схватился за ухо и одним рывком поставил на ноги.

Это был обычный деревенский оборванец, юнец лет четырнадцати, щуплый, голодный, испуганный и обескураженный.

– Я тебе, недоделок, сейчас покажу, как в людей куриным говном кидаться!

И с криком, который не пропустит в печать ни один из цензоров, вонзил ему кулак сначала под ребро, а затем и под левую скулу.

Опешившие мужики робко топтались в сторонке, наблюдая, как «колдун в белоснежной мантии увещевает мелкого воришку».

– Чего это он такое делает?

– Не видишь, что ли, Борода! Ворожбу колдует! Слова то какие закоребистые! Кажись на три поколение его род проклял.

– Это… Мужики… Наш ведь парнишка-то… Может это… Ну, как обычно, руки лучше отрубить? Чтобы повадно не было… Зачем же его так-то вот… Эко вот он его… как то бишь он сказал: «Факин шит, мазер твою фазер»… Может не надо етого волшебства?

– Чего-то мне кажется, что этот «мазер фазер», херня. Вот то заклинание, которое про «хер на ухо намотать», пострашнее будет.

– Так он убьет же его!

– Дурья твоя голова, это ж неумирающий. Хотел бы убить, убил бы одним ударом. Видишь, как его трясет. Он свою магию поганую творит. Мало ему бед-то.

И тут одна из перепуганный голубиных тушь, что взметнулись в небо от криков, метко сбросила новый снаряд, да так метко, что попала аккурат в тыковку Пилоту. Птичка обосралась в небе и там же и окочурилась, по какой причине одним небесам ведомо, но ее бездыханное тельце пало в пяти шагах от разгневанного «мага». Тот, утирая новую оплеуху судьбы с волос воззрился в небо и охарактеризовал его такими эпитетами, которые еще долго в селении почитали за страшнейшее заклятие.

Мужики попадали ниц, продавцы соседних лавок запричитали, умоляя не губить. Тут же появились свидетели, что питухи яйца нести начали, а у одной бабки оказывается именно в этот момент сгнило три арбуза. Тут же нашлись оригиналы, у которых, видите ли вот именно сейчас половина всей рыбы на прилавке протухла и начала смердеть.

– Не губи! Великий, добрый волшебник! – Взмолились бородатые мужики и начали бить челом прямо в дорожную пыль.

– Чего это они? – Опешил Леонид, и потирая разбитые о лицо воришки костяшки, обратился к своей собаке.

– Кажется ты сейчас проклял их село. Или город. – Тявкнул Лисичка.

– Я же просто обматерил их, эм… Да, чего-то я разошелся. Кажется, парнишке крепко досталось. Но это он сам виноват, нечего курицами в людей швыряться!

– Это…– робко попросил один из мужиков, – можно мы уже вора заберем?

– Куда это? – Грозно возразил Пилот.

– Ну, дак. Руку надо отрубить. У нас закон строгий. За воровство надо руку отрубить. Хотя теперь уже и не знаю. Как это ты сказал? Мол сам он помет собаки, и дети его теперь тоже помет собаки. Руки его кривожопые… Это лихо ты его проклял. И всего-то за курицу. Может мы ему лучше руку отрубим, ну, как по старинке… И обойдемся без ворожбы?

– Кажись уже поздно! – Возразила собака.

После этого заявления с дороги исчезли последние сторонние наблюдатели, даже товарищи говорящего мужичонки куда-то пропали. Сам дядька неуютно мялся, не решаясь последовать примеру товарищей.