ПГТ

Но не успели мы выйти из храма, как к нам подошел мужчина. Мужчина вида серьезного, период его возмужания явно пришелся на девяностые годы прошлого века. Было очевидно, что большую часть жизни сей муж посвятил накачиванию мускулатуры, но в последние годы променял данное обременительное занятие на обильные трапезы с не менее обильными возлияниями. Об этом свидетельствовал туго обтягивающий футболку живот. Довершала образ золотая цепь на мощной шее. В руках серьезный мужчина держал толстую связку свечей, которую бесконечно вертел.

– Эта…, – сказал посетитель неуверенно. Неуверенность претила ему, была непривычна и некомфортна. – Уважаемай…

– Можете обращаться ко мне отец Виталий, – мягко сказал священник.

– Эта.. Отец Виталий. Хотел тут спросить…

– Конечно, спрашивайте.

– Я вот уже месяц сюда хожу, эта… молюсь, свечи ставлю, а Бог не помогает. Баба одна, свечками которая торгует…

– Свечница, – пряча улыбку, подсказал отец Виталий.

– Во, точно! Так баба эта, типа, сказала, что надо сорокоуст заказать. Я проплатился, так опять без движения. Может, эта… вы за меня помолитесь? Вы же тут главный, типа.

Слова эти – "Бог", "помолитесь" давались мужчине с явным усилием. Язык его спотыкался о них, как спотыкается младенец, делающий первые шаги.

– Какую же помощь от Господа вы ждете? – спросил священник.

Выяснилось следующее. Открыл этот человек баню. Парилочка, венички, комнаты отдыха. Здоровье и чистота. Но дела шли из рук вон нехорошо. Бизнес был убыточным.

– А девушки по вызову приезжают? – голосом самой невинности спросил Виталий.

– А то! – с некоторым даже удивление ответил искатель Божьей помощи. – Эта… Без этого дела не делаются. Помыться и в ванне можно.

– Понятно, – сказал отец Виталий и покачал головой в знак того, что ему действительно все понятно. – То есть, с проституции кормиться хотите и просите Бога помочь. Так?

– Ага, – радостно закивал головой бизнесмен.

– Понятно, – еще раз повторил Виталий. – Ну, смотрите. Допустим, есть у вас партнер. По бизнесу. Вы с ним по-честному делите все заработанное, помогаете, себе лучше откажете в чем-то, чем ему. А он вам нож в спину втыкает. Как вы к этому отнесетесь?

– Я… эта…, – лицо мужчины покраснело от напряжения мысли, – перестану его уважать!

Сказал, как выдохнул. Ему явно хотелось предложить другой порядок действий, например, "зарою его в лесу", но чудовищным усилием воли он сдержал себя.

– Ну, вот, – сказал священник, – а проституция – это нож в спину Бога. Вы его просите помочь, а сами ведете себя, как тот партнер-предатель.

Мощный мужчина озадачился. Его стройная картина мира рушилась на глазах.

– Эта… А что же делать-то? Мне долги отдавать надо.

– Вы вот что. Вы просто изначально не на тех клиентов рассчитывали. Бань с проститутками – навалом, а настоящих, русских – и не найти. Вы наймите хорошего банщика, настоящего. Который понимает, что и как. Пусть он у вас работает, наладит всякие процедуры, с травами, с вениками. И такую рекламу повесьте: "Баня. Просто баня". А вот потом приходите помощи у Бога просить. И все будет хорошо.

Лицо мужчины в ходе этой речи несколько раз менялось. На нем появлялись выражения удивления, недоверия, злости, изумления. Наконец, мимика его остановилась на чем-то нейтральном, вроде слабой надежды.

– И чо?.. Эта… Поможет? – выдавил он из себя.

– Не может не помочь! – уверенно сказал священник. – Всего хорошего. – И обратился к нам:

– Пойдемте скорее, а то меня опять кто-нибудь поймает.

Он решительно двинулся к выходу. Мы поспешили за ним.

***

Фамильный склеп Бужениных сохранился на удивление хорошо. И это несмотря на то, что храм в войну был разрушен практически полностью.

– Да, умели раньше строить, – констатировал Виталий.

– Церковь-то не устояла, – не преминул поддеть я. Не потому что люблю возражать, но потому, что надо придерживаться фактов.

– Так храм в селе самой высокой точкой был, – грустно сказал Виталий, – по нему и лупили. Немцы, наши – все. Да и то до конца не разрушили.

Я промолчал, подавая знак, что спорить по пустякам не хочу. Да и не до того было. Я был полностью поглощен рассматриванием надписей на надгробьях и перенесением их в блокнотик для последующего анализа. Можно, конечно, щелкнуть на телефон, да и будь здоров. Но мне почему-то мне всегда казалось это неуместным. Я долго пытался сформулировать причину, но придумал только красивую и в меру бессмысленную фразу: "Не нужно привносить временное на порог вечности". Глупость, сам знаю. Но у меня вот так.

Если предполагаемый дедушка Софьи, плойкинской "Сонички", Сергей Петрович Буженин, захоронен здесь, с родными, дальше – дело техники. Документы найдем. И можно учить португальский. И – здравствуй, свобода! А мы найдем, обязательно найдет.

Все они тут все, мои Буженины. Вы позволите называть вас так, господа хорошие, – "мои"? Кроме меня вами все равно никто интересоваться не будет, в ближайшие сто лет точно. Итак.