ПГТ

Конечно. Конечно, я должен был начать ее разуверять. Должен был убеждать ее в том, что вовсе нет, нужна, еще как нужна. Нужнее всех нужных. Но у нее – розовые неясные мечты. А у меня работа. И жена.

И еще мне подумалось, что я вспоминаю о жене только тогда, когда мне удобно. Когда это помогает мне найти отмазку для дальнейших действий. Или бездействий. Как называются такие мысли? Голос совести, что ли? Я, нормальный современный человек, от такого слегка отвык. Оказывается голос совести – это не очень комфортно.

Я вдруг потянулся к Виолетте. Нет-нет, меня просто качнуло к ней. Почва тут была зыбкая, или от усталости.

Поцелуй получился смазанным, как неудачный снимок плохого фотографа.

– Не надо, – сказала она, ничуть, впрочем, не отклонившись. – Это лишнее.

– Вита, – максимально мягко начал говорить я. – Вита, не говорите глупостей. Вы мне очень, очень помогли, без вас я бы ничего не нашел. Я бы элементарно не полез в такую глушь. Просто у меня действительно мало времени. У меня осталось всего полтора дня, чтобы установить истину. Слишком многое поставлено на карту, – и я нахмурил брови, как генерал, планирующий маневр силами нескольких дивизий. Я давно обратил внимание, что значительный вид женщин очень впечатляет. Видимо, потому, что это то немногое, чего женщины не умеют делать хорошо: принимать значительный вид.

– Я понимаю, – грустно ответила она. – Мы еще увидимся… до вашего отъезда?

– Конечно! – сказал я, хотя абсолютно не был в этом уверен. – Двадцать раз.

Это я зря. Ну, ладно, семь бед – один ответ.

– Пойдемте, провожу вас до выхода. Контора, как я понял, там же находится.

Мы проследовали прежним путем. Когда проходили мимо могилы с бомбой, у меня слегка заныло внизу живота. Наверное, я трус. Но я же иду, даже шаг не ускоряю. Наверное, я не трус.

Дошли до выхода.

– Еще раз спасибо вам, Виолетта, – сказал я более официально, возвращая дистанцию и стирая наметившуюся близость. – Я вас найду.

– Всего хорошего, – ответила она тем тоном, которым, наверное говорила: "Здравствуйте, дети. Садитесь. Откройте тетради".

Повернулась и ушла. А я направился в контору, не мучимый никаким стыдом. Стыд требует затрат энергии, а мне энергию надо беречь. Последний бой, он трудный самый.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Бросок тигра

Найдя в конторе табличку "Заместитель директора", я постучался и, не дожидаясь ответа, вошел.

Бляху, а именно Вилгора Георгиевича Бляхина, я узнал сразу. Он был ровно таким, каким описывал его Дима. Грустный питекантроп. Нет, не так. Теперь уже – грустный седой питекантроп. А руки, и вправду, слегка трясутся. Тремор.

На столе перед Бляхиным лежали счеты и калькулятор. Присутствовал и ноутбук. На этой выставке эволюции счетных устройств не хватало только арифмометра и египетских глиняных табличек.

"Бляха?" – мысленно спросил я.

– Вилгор Георгиевич? – спросил я реально.

– По поводу мест – сразу на выход! – заявил Бляхин, не отрываясь от экрана ноутбука.

"Танки", – подумал я. – Играет в "танки".

– Да нет, вы неправильно поняли. Я от Дмитрия.

Эта информация Бляху тоже не заинтересовала.

– Местов нет. На новое кладбище идите.

И продолжил щелкать по клавишам.

– Да не нужно мне место! Я живой, вроде, еще. Я от Димы из ЖКХ.

Бляха оторвался от экрана и внимательно посмотрел не меня. Я так и не понял, какая из двух новостей заставила его совершить это волевой поступок: то, что кому-то в этом мире не нужно место на его кладбище, или то, что, кроме него, кто-то знает Диму из ЖКХ.

– Садись, – велел он. – Для Диманыча я завсегда место найду, чтоб ему не болеть. Хоть бы зашел, гад.

– Да не нужно мне место! – почти закричал я. – У меня маленький вопрос. Задам его и уйду. Обещаю.

– Не нужно места? – все еще сомневаясь, вопросил замдиректора.

– Нет!

– Задавай! – властно велел он.

– Вы в "Танки" играете?

Честно, не знаю, почему у меня это вырвалось. Видать, устал я.

Мохнатые брови питекантропа приподнялись вверх. Движение для них было явно непривычным. Этот человек удивлялся редко. Очень редко.

– А ты почем знаешь? – спросил он подозрительно.

– Да я сам в них играю.

– Да ты чо! – обрадовался Бляха. – Слушай, а как там "тигра" на тридцать третьем уровне грохнуть? Он, гад, в лесу прячется, и фиг поймешь, откуда палит.

– Тридцать третий уровень? – я изобразил такое изумление, будто Бляха показал мне живого ихтиозавра, обитающего у него в аквариуме. – Да я дальше пятнадцатого и не поднялся.

На лице Вилгора Георгиевича появилось снисходительное удовлетворение: все ясно, мол, с вами, с пацанами зелеными. Всему вас учить надо.

Если что, "танки" я прошел четыре раза полностью. Вру, пять. На всех уровнях сложности. И авторитетно заявляю: "тигр" на тридцать третьем уровне – это детский лепет по сравнению с месиловом уровня пятьдесят седьмого. Там вообще все против всех. Но Бляхину я это не скажу. Пусть гордится. А я не гордый. Мне дело важнее.

– Чего хотел-то? – с максимальной для этого сурового человека степенью добродушия спросил Бляха.

– Я – историк. Меня два захоронения интересуют.

– Номера?