[email protected] (ФАНТОМ - ЛЮБОВЬ)

По неистребимой американской привычке, пассажиры, услышав знакомое название, завизжали, засвистели и зааплодировали. Автобус вынырнул из хоровода развилок и вышел на скоростную трассу с шестирядными полосами в обе стороны движения.

— Второй из кризисов, культурный, был как бы продолжением выбора экономического. Резко пытаясь дистанционироваться от России и русского языка, деятели культуры столкнулись с тем, что язык украинский, на то время, фактически был языком «застывшим». Уходя корнями в деревенский быт и фольклор, он не имел в себе ни городского сленга, ни обиходной деловой терминологии. В западных областях Украины использовали польско-австрийские корни, в восточных городах — упорно говорили по-русски. Как и в первом случае, был выбран компромиссный путь и, кроме украинского, на долгие годы вторым по значению языком Украины стал английский.

Фил вслушивался в английскую речь, как в музыку. Он с содроганием представил себе, как бы это звучало сегодня в другом Бронксе, в Нью-Йоркском. Мелькали за окнами громады серых многоэтажек и рекламы бесконечных авторемонтных мастерских, подгоняя автобус с ревом проносились мимо большегрузные траки, и временами начинало казаться, что он едет из JFK по Cross Bronks Express и через тридцать минут уже будет в своем родном New Jersey.

— Обратите внимание на пульт управления, который находится в спинке кресла перед вами! — перебила девушка его ностальгические размышления. — Компьютерная энциклопедия поможет вам увидеть в своем окне три периода любой части города, которую мы проезжаем в данную минуту. Красная кнопка — таким это место было в средине двадцатого века, желтая — в начале двадцать первого, и голубая — вернет вас в день сегодняшний!

Фил несколько раз нажал на указанные кнопки, но поначалу ничего кроме лесов и полей в окне не появлялось, видимо, в давние времена сии места были пустынными. При переключении на начало века стали возникать силуэты обшарпанных многоэтажек, кучи строительного мусора и неухоженные, грязные, разбитые дорожки, которые и дорогами назвать было невозможно.

— Еще несколько крупных районов города, — вернулась к рассказу барышня, — получили в те времена названия идентичные Нью-Йоркским. Так, например, район Оболонь был переименован в Staten Island, а Куренёвка — в Queense. Но чужие имена не прижились. Благодаря усилиям патриотических сил удалось вернуть исторические названия всем районам Киева, хотя злые языки и поныне называют Труханов остров — Манхэттэном, а Подол — Брайтоном.

Автобус вырулил с трассы на городские улицы, и перед глазами пассажиров открылась божественная панорама: слева по ходу автобуса — белоснежные аллеи цветущих вишень и добротные особняки за могучими заборами, справа — гроздья разнокалиберных и разномастных небоскребов, а прямо по центру — золотые свечи церквей на зелёном бархате холмов.

— А сейчас мы подъезжаем к старейшему мосту, который соединяет левый и правый берега Днепра. Как видите, сегодня это двухъярусное сооружение: нижний этаж — оригинальный, музейный, исключительно пешеходный, а верхний — построен всего десять лет назад и несет на себе основную транспортную нагрузку.

Автобус взобрался на крутую дугу моста, и противоположные берега стремительно помчались друг к другу. Несколько пассажиров одновременно переключили обзорные компьютеры и дружно вскрикнули от неожиданности, углядев в недалеком прошлом нечто невообразимое. По закону любопытства остальные немедленно последовали их примеру. Фил нажал на красную кнопку и увидел прямо перед собой гигантское металлическое чудовище, отдаленно напоминающее женщину. В высоко поднятой мускулистой руке этого монстра был зажат предмет, назначение которого трудно было понять — по очертаниям он напоминал сковороду, которая грозила опуститься на головы всех, кто рискнул бы приблизиться к сооружению.

Сопровождающая защебетала нечто о периоде архитектурных ошибок в развитии Киева, но Филимон не очень вслушивался в ее слова, потому что в ушах негромко, но отчетливо прозвучал голос другой: «Я песни эти знаю с детства…»

Фил вернул картинку за окном в реальное время, но голос не оставил его в покое, а наоборот, еще отчётливее повторил:

Я песни эти знаю с детства
И с каждым годом все ясней
Воспринимаю как наследство
Певцов давно минувших дней.
Они неспешны и красивы,
Как вешнего Днепра разлив —
Высокой нотой древний Киев
Хранит языческий мотив…

— К сожалению, вам не пригодится сегодня в Украине знание русской поэзии, — голос экскурсовода вернул Фила в чрево автобуса, и он увидел, что со всех сторон на него уставились удивленные пассажиры.

— Вы прекрасно читаете стихи, — продолжила девушка, — но лучше будет, если это будут стихи украинских классиков — Рыбчинского, например.

— Извините, — вздохнул Фил, — треугольник.