Пианист. Осенняя песнь (СИ)

— Всю посуду в доме перебила уже, ничего не вижу. А операцию делать нельзя, сказали — никак нельзя. Вот и живу… Кирюшу мучаю. Разве бы он тут сейчас был? В школе преподавателем сидел бы? Он же у меня так играет, вы не слышали?

— Сегодня в первый раз услышала! Так хорошо!

— Он и занимается хорошо, детей любит, и его все в школе уважают, хоть и молодой еще. А все-таки он мог бы выступать. В Москву надо было на конкурс… Чашку надо помыть… — Ксения Николаевна хотела встать, но Тоня упредила её.

— Я отнесу на кухню, вы не тревожьтесь.

— Вот и Кирилл все “не беспокойся, не делай, не переживай”, а я не привыкла на одном месте сложа руки сидеть. Разве это жизнь?

— А вот не скажите! Я, бывает, на работе так натопчусь, что только бы и посидеть дома. — Тоня не стала заострять разговор на отрицательном. Ксения Николаевна покивала, задумалась.

— Да, по молодости мы ничего не понимаем. А когда приходит разум, тут уже и сил нет, чтобы сделать все правильно. Разве я не понимаю, что Кирюше обуза, он бы иначе жизнь свою устроил, а так…

— Вот что вы говорите, Ксения Николаевна! — возмутилась Тоня. — Как это мать сыну обуза? Вы такими словами и его обижаете! Давайте я лучше пойду чашку мыть!

На кухне Кирилл резал хлеб и делал бутерброды. Он уже разложил часть на тарелке. Тоня поймала себя на мысли, что дома Кирилл выглядит гораздо моложе. Скромный, русоволосый, глаза задумчивые. Красивый, высокий, наверняка девушки заглядываются. Только он же ведь мать не оставит, а девицы теперь такие, что старушка в нагрузку им не нужна. Квартира, конечно, хорошая, просторная, но слепая свекровь не бонус. Вот почему Кирилл один. Тоня все удивлялась. Теперь все ясно стало, а то она думала, мало ли что.

— Ксения Николаевна просила чашку помыть.

— Да, хорошо.

— Так я и сама могу. Можно? — Тоня спросила для приличия, а уже и кран повернула, пустила воду.

— Спасибо. Мама плохо видит, но в остальном у нас тут нормально. И комната есть свободная, Славик сможет отдельно спать.

— Не знаю, Кирилл, я должна подумать. Неожиданно все это.

— Это необходимо, поверьте! Если сейчас не начать — время упустим и…

— И что? Не получится вундеркинда? — Тоня домыла чашку, поставила на стол, присела на табурет. — Я тоже про это разное думаю. С одной стороны — способности, а с другой — вдруг не повезет, не станет Славик выдающимся.

— Станет! Если вовремя начать его учить как следует, — не дал ей развить сомнения Кирилл. — Идемте в комнату, что тут на кухне? И мама забеспокоится.

— Хорошо, потом поговорим. Вон чайник уже закипел. В комнату его тоже нести?

— Да, я сам возьму.

— Тогда я бутерброды, — подхватила тарелку Тоня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Чай пили по-семейному, и на самом-то деле Тоне у Кирилла и Ксении Николаевны нравилось. Не чувствовала она в этом доме ничего дурного. По уму сразу надо было соглашаться, подселить им Славика, пока люди не передумали, ведь помощь предлагают. Но не поворачивался язык сразу ответить “да”. Что держало — непонятно.

Тоня слушала рассказы мамы Кирилла про то, как он был маленьким и учился музыке, как совершенно случайно его способности обнаружила незнакомая женщина в автобусе.

— Мы ехали из центра, как сейчас помню, дождик шел сильный. И Кирюша давай напевать считалку детскую про дождик. Я запрещать не стала, никто из пассажиров не возмутился, значит, не помешало им. А ребенку если хочется, так пусть поет. И вдруг женщина, сзади нас которая сидела, и говорит: “У вашего мальчика хороший слух. Надо музыке учить”. Я спрашиваю: “Как же учить? У нас в семье никого нет музыкантов”. А она: ”Ведите в музыкальную школу к Зиновию Павловичу. Скажите, что от Суриковой Надежды Константиновны”. Я же не знала тогда, а она, оказывается, кем-то в отделе культуры была. Важным работником, вроде заместителем начальника.

Ксения Николаевна рассказывала увлеченно, было ясно, что дома ей поговорить не с кем: гости не часто, а Кирилл на работе. Но что заметила Антонина — Кирилл мать не затыкал, многословия её не стыдился, слушал спокойно и внимательно, хотя наверняка в стопятисотый раз все это повторялось. Есть такие “семейные истории”, которые всегда рассказывают вновь прибывшим гостям и друзьям семьи. Обычно истории эти с годами обрастают удивительными подробностями. И все этому верят, даже те, с кем истории происходили на самом деле.