Пьяный Силен. О богах, козлах и трещинах в реальности

Если Ян Рубенс что-то и увидел, если нашел что-то во внутренней пустоте, то распространяться об этом не стал. Говорить о таком нет нужды. Наверное, он поделился этим чем-то с Марией и это была их тайна – их маленькая тайна про жизнь, существующая лишь потому, что ты не выдаешь ее миру, не можешь выдать. В той бездне, когда ты обратил якобы самую важную часть себя в дым и потом выпустил этот дым в пустоту, ты обрел кое-что настоящее. Дым рассеялся – и вот ты переродился. Это перерождение ты хранишь в тайне. Может, Ян и Мария разделили эту тайну между собой после краха. Может, это был некий дар, который они получили из-за краха – который лишь из-за краха они и могли получить. Может, Мария это в итоге и поняла. Она знала, что ей и ее мужу Яну представилось в качестве некой возможности что-то огромное – огромная и неизъяснимая тайна.

Скольким людям выпадает шанс пережить абсолютный крах? Скольким выпадает шанс испытать себя в устремлении к смерти и кратком взгляде в бездну? Скольким выпадает шанс прогореть в дым и узнать, что там дальше? Может, Мария поняла это и направляла Яна в его пути, так что и он сумел это понять – понять ту возможность, что скрыта в ужасе.

XV. Безжалостность Силена обращается в жалость, жалость Силена и жалость к Силену. Ницше от этого не в восторге

Ницше вообще особо не утруждался, выписывая характер Силена, – ни в «Рождении трагедии», ни где-либо еще. Для него Силен выражает способность древних греков к осознанию чистого ужаса бытия. Греки, как думал Ницше, сжились с этим ужасом довольно крепко. Ницше рассказывает эту историю так, что, когда Силен попадает в плен к царю Мидасу, то изначально ведет себя с непоколебимой суровостью. Говорить что-либо царю Мидасу ему не интересно. Он уклоняется от ответа. За ним – сила и достоинство. После долгих увещеваний со стороны царя Мидаса он наконец сдается. Ницше объясняет все так: когда Силен решается все же сказать царю Мидасу, что наилучшее для человека, то делает это с диким ликованием. Силен издает раскатистый хохот. Он хохочет над царем и затем открывает ему, что наилучшее для человека – вообще не рождаться, второе же по достоинству – поскорей умереть.

Для Ницше Силен выражает две вещи: он – безжалостная истина ужаса бытия, и еще он – безумное и ликующее принятие этого ужаса в чистом разряде жизни. Ницше представляет все так, что сначала Силен отвечает царю Мидасу презрительным молчанием, а затем – презрительным хохотом. Старый царь, как полагает Силен по версии Ницше, не способен вместить ни тот факт, что бытие – это ужас, ни тот факт, что жизнь можно прославлять в ее чистом разряде, который переживается по ту сторону этого ужаса.

Но трудно представить, чтобы вот так же хохотал Силен Рубенса. Трудно представить его безжалостным. У Рубенса Силен – вялый и дряблый. Он сломлен. Он не стал бы вот так уклоняться от ответа в беседе с царем Мидасом. Он бы молчал какое-то время, это уж точно. Он бы не знал, есть ли вообще смысл говорить. Он был бы настороже. Царь продолжает настаивать, а он не так уж и уверен в себе. Может, ему даже было бы жаль царя Мидаса. Он бы понял, что царь отчаянно ищет знаний. Он понял бы, что царь Мидас – великий царь Мидас – потратил целую жизнь на благородные, но также и недостойные и отвратительные дела, пробивая и прогрызая себе путь к земному величию. Царь Мидас творил всякое. Он убивал, любил, строил заговоры и рисковал. Он жил в этом мире. Ради славы он раз за разом осмеливался подходить к опасной черте. Он отбросил покой и легкость. Он отрекся от покоя и легкости, чтобы стать величайшим из людей.

Силену, как его изобразил на картине Рубенс, было бы знакомо навязчивое желание царя. Царь Мидас все еще искал и выведывал тайны. Просто обратите внимание, как именно царь Мидас формулирует свой вопрос. Вопрос поставлен так, что идеально балансирует на грани эгоизма и альтруизма, желания и этики. Он не спрашивает: «Как мне стать могущественнейшим царем всех времен?» Но он и не спрашивает: «Как мне стать хорошим человеком?» Он целит между двумя этими идеями, обходит оба вопроса изобретательной и амбициозной формулировкой, которая может подразумевать сразу оба и ни одного. Что наилучшее для человека? Что наилучшее и самое желанное для человека?