Читаем Пярсцёнак Лёвеншольдаў (на белорусском языке) полностью

За ўвесь час, пакуль яны ехалi да пастуховай хацiны ў лесе, пастар не сказаў нi слова. Ён сядзеў, думаючы аб усiх тых цудах, пра якiя расказала яму дзяўчынка. Сам ён на сваiм вяку сустракаў толькi аднаго чалавека, празванага ў народзе Бенгтам-асiлкам. Але ж, магчыма, дзяўчынка казала не пра яго, а зусiм пра iншага Бенгта.

Калi пастар уехаў на сэтар, яму насустрач выскачыў малады хлопец. Гэта быў сын Борда Бордсана - Iнгiльберт. Ён быў на некалькi гадоў старэйшы за сястру, такi ж рослы i бучны, як яна, i падобны з ёю тварам. Але вочы ў яго былi пасаджаны глыбей, а выгляд - зусiм не такi дабрадушны i шчыры, як у яе.

- Далекавата вам было ехаць, пан пастар, - сказаў Iнгiльберт, дапамагаючы пастару злезцi з каня.

- О, так, - сказаў стары, - але я прыехаў хутчэй, чым разлiчваў.

- Мне самому б трэба было прывезцi вас сюды, пан пастар, - сказаў Iнгiльберт, - але я рыбачыў учора вечарам дапазна. Толькi вярнуўшыся дадому, я даведаўся, што ў бацькi ў назе антонаў агонь i што сястру паслалi па вас, пан пастар.

- Мэрта не ўступiць любому хлопцу, - сказаў пастар. - Усё было як нельга лепш. Ну, а як Борд зараз?

- Шчыра кажучы, яму зусiм дрэнна, але ён яшчэ пры розуме. Узрадаваўся, калi я сказаў яму, што вы ўжо выехалi з лесу.

Пастар увайшоў да Борда, а брат з сястрой селi на шырокiя каменныя плiты каля хацiны i сталi чакаць. Настроены яны былi ўрачыста i размаўлялi пра бацьку, якi быў добры з iмi. Але шчаслiвым не быў нiколi з таго самага дня, як згарэла Меламстуга, таму, бадай, для яго лепей будзе развiтацца з такiм няшчасным жыццём.

Раптам сястра сказала:

- У таткi, вiдаць, было нешта на сумленнi!

- У таты? - адзiвiўся брат. - Што ўжо ў яго магло быць на сумленнi? Ды я нi разу не бачыў, каб ён замахнуўся на жывёлу цi на чалавека.

- Але ж у нечым ён збiраўся пакаяцца пастару, i нiкому больш.

- Ён так сказаў? - запытаўся Iнгiльберт. - Сказаў, што перад смерцю хоча ў чымсьцi пакаяцца пастару? Я ж думаў, ён паклiкаў яго сюды толькi для таго, каб прычасцiцца.

- Калi ён сягоння пасылаў мяне па пастара, то сказаў, каб я ўгаварыла яго прыехаць. Бо пастар - адзiны чалавек на свеце, каму ён можа пакаяцца ў вялiкiм i цяжкiм граху.

Крыху падумаўшы, Iнгiльберт усклiкнуў:

- Дзiўна! А цi не прыдумаў ён усё гэта, пакуль сядзеў тут адзiн? Як i небылiцы, якiя, бывала, расказваў пра Бенгта-асiлка. Усё гэта не iнакш як пустая выдумка, i нiчога больш.

- Пра Бенгта-асiлка ён якраз i хацеў пагаварыць з пастарам, - сказала дзяўчынка.

- Тады можаш пайсцi ў заклад, што гэта адны выдумкi, - сказаў Iнгiльберт.

З гэтымi словамi ён падняўся з месца i падышоў да акенца ў сцяне хацiны, якое было адчынена, каб крыху святла i паветра магло пранiкнуць усярэдзiну. Ложак хворага стаяў так блiзка ад акенца, што Iнгiльберт мог чуць кожнае слова. I сын пачаў прыслухоўвацца, нiколькi не пакутуючы мукамi сумлення. Магчыма, нiхто яму нiколi раней не казаў, што падслухоўваць споведзь грэшна. Ва ўсякiм выпадку, ён быў упэўнены, што ў бацькi няма нiякiх страшных тайнаў, якiя ён мог бы выдаць.

Пастаяўшы крыху каля акенца, Iнгiльберт зноў падышоў да сястры.

- Ну, што я казаў? - пачаў ён. - Бацька расказвае пастару, што гэта яны разам з мацi ўкралi каралеўскi пярсцёнак у старога генерала Лёвеншольда.

- Злiтуйся, божа! - усклiкнула сястра. - Цi не сказаць нам пастару, што ўсё гэта глупства, што ён сам на сябе нагаворвае.

- Зараз мы нiчога не можам зрабiць, - запярэчыў Iнгiльберт. - Няхай цяпер кажа што хоча. А з пастарам мы пасля пагаворым.

Ён зноў падкраўся да акенца i пачаў падслухоўваць. На гэты раз ён не прымусiў сястру доўга чакаць i неўзабаве зноў падышоў да яе.

- Цяпер ён кажа, што ў тую ж ноч, калi яны з мацi пабывалi ў склепе i ўзялi пярсцёнак, згарэла Меламстуга. Ён думае, быццам сам генерал падпалiў двор.

- Па ўсiм вiдаць, што гэта адна дурасць, - сказала сястра. - Нам жа ён не менш за сотню разоў казаў, што Меламстугу падпалiў Бенгт-асiлак.

Не паспела яна вымавiць гэтыя словы, як Iнгiльберт зноў вярнуўся на сваё месца каля акенца. На гэты раз ён доўга стаяў там, прыслухоўваючыся, а калi зноў падышоў да сястры, твар яго пацямнеў.

- Бацька сцвярджае, што гэта генерал наслаў на яго ўсе беды, каб прымусiць вярнуць пярсцёнак. Ён кажа, што мацi спалохалася i захацела пайсцi разам з iм да ротмiстра ў Хедэбю i аддаць пярсцёнак. Бацька i рад бы быў паслухацца яе, ды не адважыўся, думаў, што iх абоiх павесяць, калi яны прызнаюцца, што абакралi нябожчыка. Але тут ужо мацi не змагла перажыць гэтага, пайшла i ўтапiлася.

Тут i твар сястры пацямнеў ад жаху.

- Але татка заўсёды казаў, - пачала была яна, - што гэта быў...

- Ну так! Ён толькi што тлумачыў пастару, быццам не адважваўся сказаць нiводнай жывой душы, хто напусцiў на яго ўсе гэтыя беды. Толькi нам ён казаў, што яго даймае чалавек па мянушцы Бенгт-асiлак. Ён сказаў, што сяляне называлi генерала Бенгтам-асiлкам.

Мэрта Бордсан так i абамлела.

- Значыць, гэта праўда, - прашаптала яна цiха, так цiха, нiбы гэта былi яе перадсмяротныя словы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука