Пять абсолютных незнакомцев

– Тут что-то отломилось. Может, кто-то случайно пнул ногой?

– Не знаю, – отвечаю я.

Брекен возвращается в машину и плюхается на сиденье. Я ловлю в зеркале его взгляд. Глаза опухли и покраснели.

– Брекен. – Харпер протягивает руку. – Нам нужен твой телефон.

Ничего не спрашивая, он запускает пальцы в карман и снимает блок с экрана. Хмурится.

– Там два процента. Позвонить вряд ли получится.

– Блин. С портом для зарядки что-то случилось.

– Там сзади еще один порт. Подключите туда.

Я на ощупь нахожу порт и открываю заслонку. Однако металлическая часть оторвана. В пластике зияет свежего вида трещина, в которой застрял отломленный кусок металла.

– Он сломан.

Я провожу пальцем по царапине на пластике. Края еще острые. Зазубренные. А раньше тоже так было? Неужели я бы не заметила?

– Ты что, шутишь? – с отчаянием в голосе спрашивает Джош.

– Весь разъем расфигачен, – объявляю я. – Думаю, починить невозможно. Похоже, его нарочно сломали.

Джош склоняется ближе и, как мне кажется, снова проверяет разъем со своей стороны. Секунду он молчит. А потом шепотом ругается.

– Одну из металлических штук оторвали, – говорит он. – Когда ты вставляла шнур, так уже и было?

– Я особо не приглядывалась, но выглядело все нормально.

Харпер ерзает на сиденье.

– Ну ладно. Нам все равно нужен телефон. Можно взять твой?

Она смотрит на Кайлу, которая, разумеется, ничего не отвечает. Харпер протягивает руку и трясет ее за плечо, особо не нежничая. Кайла резко открывает глаза. Что-то белое застыло у нее в углу рта. Зрачки закатываются к потолку. Она выглядит такой бледной… такой больной.

«Нет, – напоминаю я себе. – Это не болезнь. Это наркотики».

– Нам нужен твой телефон, – говорит Харпер.

– У меня нет телефона, – еле выговаривает Кайла.

– Что значит нет телефона? – хором спрашивают Харпер с Брекеном.

– Вранье! – добавляет Харпер.

– Да ты сам осматривал мою сумку, Рокфеллер, – откидывая голову назад, отвечает Кайла.

– Что с тобой не так, ты, мелкая…

– Так, хватит. – Джош поднимает руки буквой «Т», словно спортивный судья, объявляющий тайм-аут. – Прекратите вы все.

– Давайте найдем место для остановки, – предлагаю я. – Проверим, может, чья-нибудь зарядка еще работает. Вдруг повезет?

– Идет, – говорит Брекен, заводя машину и легко пуская ее вперед. – Кто-нибудь, дайте мне карту из бардачка. Попробуем понять, где мы находимся. Можем сравнить номера шоссе, ну, или что-нибудь такое. Хотя бы приблизительно.

Джош открывает дверцу и шарит рукой в бардачке. Потом смеется безрадостным смехом.

– Нет, ну бред же собачий. Карты тоже нет.

Брекен тянется проверить самостоятельно. Матерится. Хлопает рукой по приборной панели.

– Карта была там, – говорю я. – Не могла же она исчезнуть.

– А теперь ее там нет, – говорит Джош.

Я отстегиваю ремень безопасности и встаю, опираясь на кресла. Надо проверить. Я точно видела карту. Я достала ее из бардачка и положила обратно. Я знаю, что она там. Я ощупываю верх ящика, то место, где смыкаются пластиковые пластины. Потом мягкую виниловую заслонку у дальней стенки, которая позволяет дверце открываться и закрываться.

– Исчезла, – хрипло признаю я.

Я сажусь обратно на место, чуть не плача. Сердце колотится. Не нравится мне, как быстро оно стучит. Несчастья не заканчиваются. Что происходит, почему нам не везет? Все начинают орать, а я, обняв себя за плечи, мягко раскачиваюсь из стороны в сторону.

У меня в голове всплывают воспоминания: мама в больнице так же покачивается на стуле. Мы сидим бок о бок в обшарпанной комнате ожидания, а доктора читают нам длинный список ужасных новостей о Фиби. Очаговые поражения. Раковые узелки. Опухоли – теперь во множественном числе. Все эти слова теперь были во множественном числе. Множественные трагедии. И мама сидела вот как я сейчас, с каменным лицом, и раскачивалась, крепко обхватив себя обеими руками. Словно надеясь, что сможет удержать свои внутренности, пока ее мир взрывался и рассыпался в пыль.

Я опускаю руки и заставляю себя прислушаться. Потому что я не такая. Я выдержала все, что случилось в больнице. И в похоронном бюро. Я не развалилась на части, даже когда мы принесли ее любимые цветы на могилу этим летом. Моя мама – да, но я держалась за свое искусство и делала то, о чем попросила меня тетя. И все было в порядке. Я всегда в порядке. Потому что я не могу себе позволить ничего иного.

– Мира? – Харпер смотрит на меня потемневшими от тревоги глазами. – Что-то у тебя неважный вид.

– Правда? – Я через силу смеюсь, но потом проглатываю смех.

Ничего смешного тут нет. Кто-то крадет вещи из машины. Исчезают куски наших жизней: кошелек, телефон, карта. Кому вообще захочется украсть карту?

Тому, кто не хочет, чтобы мы отсюда выбрались.

Кому нравится видеть нас потерянными и напуганными.

– Ты в порядке?

На сей раз это спрашивает нахмуренный Джош. Брекен тоже за мной наблюдает. Я вижу его мрачные оценивающие взгляды в зеркало. И что, в порядке ли я? Вроде нет. Я чувствую, будто схожу с ума, и то, как все на меня смотрят, подтверждает мои догадки.

– Я в порядке.