Пять дорог

Вампирша без сердца в буквальном смысле слова пыталась добраться до умирающего Ло, потому что чувствовала его природу – рожденного, в противовес сотворенным сородичам. Тех она уже оставила позади. Всего безумного Города не хватило, чтобы ее насытить, а живая кровь ушла вперед. Ве Рея пошла по следу, пока завал не остановил ее. Однако под его камнями она почуяла свою добычу.

То, что предстало ее глазам, мало походило на прекрасного юношу, которого она запомнила. Но сейчас ее куда больше волновало, осталась ли в нем кровь. Она слизнула несколько капель, показавшихся ей сладчайшим нектаром, и ухмыльнулась. Кажется, сейчас она нарушила последний запрет в своей не-жизни. Пить кровь рожденных вампиров нельзя. Это приводит к безумию. Тотальному.

Даже когда ее убивали, Ве Рея не пила кровь врагов. По правде говоря, просто не успела. После второй смерти любые запреты казались смешными. Что-то пробудило ее, что-то дало третью жизнь. А для жизни нужна пища. Кровь молодого рожденного – лучше и не придумаешь.

– Но так неинтересно.

Ве Рея смотрела на раздробленные кости, разбитое лицо и хмурилась. Ей не нравилось полное отсутствие сознания в теле вампира. Больше всего в своей не-жизни она любила видеть ужас в глазах своих жертв. Каждая девочка, которую она выпила, знала, что с ней происходит, ощущала всё до последней секунды, только тогда Ве Рея чувствовала себя удовлетворенной. Смысл пить это полумертвое тело, если оно не понимает, что умирает?

Губы вампирши дрогнули. Это будет пир. Ведь теперь у нее новые враги – рожденные. И начнет она с этого милого мальчика.

Отличный выбор. Прямо-таки квинтэссенция всего, что свойственно этому виду. Отличный, отличный выбор. Достойная добыча.

* * *

Калли понял, что не влюбился в море, когда на третий день морские пейзажи ему надоели. Да, красиво, да, волны, да, небо… Мощь – потрясающая, простор – невероятный, синева – всепоглощающая. Но… это всё. Всё! Даже берегом не полюбоваться. Нет его, берега, в смысле. Вернее, он есть, но где-то там. Где, очевидно, осталось разнообразие.

«Вот почему на кораблях для богатых путешественников устраивают столько развлечений», – мысленно дулся эльф. Сам он только слышал о подобном времяпрепровождении, и раньше оно ему казалось весьма привлекательным, только смущала «культурная программа», так сказать. Наверняка какие-нибудь глупые конкурсы, отвратительные певцы и несмешные комики… Но иначе, и правда, тоска смертная.

Он пощупал камешек на шее и вздохнул. С некоторых пор тот стал ощутимо теплым, но больше его температура не менялась, из чего Калли решил, что двигается он в правильном направлении, но до цели еще далеко.

Сейчас эльф валялся на койке в своей каюте и мысленно прикидывал, чем бы себя развлечь. Вроде бы все хорошо, живи и радуйся, вот только скучно, господа. Марион редко появлялась на палубе и еще реже удостаивала его беседы. Ее охранники довольно скалились, чем вгоняли его в состояние тихой ярости. Калли действительно не понимал, как можно помочь девушке, а она на этот счет молчала, хотя юноша не раз заводил этот разговор. Стоило же сей компании удалиться, как рядом появлялся Мирек, который почему-то жаждал с ним общаться. Очевидно, ему больше всего нравилось испытывать терпение Светлого. Есть такая категория существ – никакого инстинкта самосохранения.

Впрочем, оно и понятно. Наверняка излишне активному пареньку тоже было скучно. Правда, он сумел познакомиться со всеми матросами и пассажирами, кажется, даже умудрившись стать их любимчиком… или достав окончательно. Почему безбилетника до сих пор не выкинули с корабля, Калли все равно не понимал. Впрочем, хорошо, что не выкинули. Защищать бы его пришлось, гоблин побери.

Из размышлений эльфа выдернул негромкий стук. Юноша дернулся к двери, потом, не веря самому себе, обернулся к окну. Небольшое и узкое, оно тем не менее выгодно отличало каюту от тех, в которых задыхались менее везучие пассажиры. Но сейчас Калли готов был поменяться с ними. Потому что там не было окна, в котором наблюдалась почти расплющившаяся о стекло физиономия Мирека.

На чем тот держался, оставалось только гадать, однако по отчаянной мимике у этого чего-то оставалось не так много времени. Калли подумал, что на невозможности не помочь его уже ловили. И закончилось этого плохо. Но и равнодушно отвернуться к стене он не смог. Пришлось вставать и открывать окно.

На зловредного и сейчас абсолютно счастливого нахаленка не вылились потоки площадной ругани только благодаря слишком хорошему воспитанию молодежи в Светлом Лесу. Но Калли подумал, что теперь он понимает многие причины бытовых убийств. К его чести, стоит заметить, что он опустил многочисленные «какого гоблина?!», «да ты огоблинел?!», «твою мать, ты, вообще, чем думаешь?!» Хотя все эти высказывания все же возникли между острыми ушами. Вместо этого он втащил маленького мерзавца в каюту и, не дав ему облегченно выдохнуть, схватил за шею, хорошенько сжал и припечатал к стене, заставляя становиться на цыпочки, чтобы облегчить напряжение на горло.