Пять или шесть?

Но, услышав залихватские возгласы Миши и Пети, Сережка замедлил шаги, остановился, не доходя, и даже чуть замаскировался острыми лоснящимися листьями кустарника ольхи. Присел. Как же! Интересно узнать, что у них происходит! И кто же с ними третий? Кого это Петя с ружьем охраняет?

Однако, сколько ни пытался Сережка разглядеть третьего, ничего не получалось: тот работал внаклон, совсем не разгибаясь. Не сидеть же Сережке в засаде до бесконечности. Да и запах жареной дичи, доносившийся от костра, поддразнивал. Уйдя от своих натощак, Сережка за всю дорогу съел лишь несколько ягод земляники. Останавливаться и собирать? Он не мог терять времени. Да и какая это еда!

— Привет неутомимым работягам науки! — С таким приятельским восклицанием Сережка, взяв дубинку на плечо, вышел к костру. Он даже поклонился небритому, удивленному Мише, чопорно воздавая ему честь не только как обладателю кое-чего съестного, но и как представителю ученого мира.

— Здорово, создатель машин в пучине оголтелого туризма! — с иронической высокопарностью произнес Миша. — Что? Уже — назад! Ненадолго же хватило вашего исследовательского энтузиазма.

Сережка живо подхватил этот нарочито пренебрежительный, внешне веселый тон и тоже постарался выразиться риторически-витиевато:

— Увы, мой дорогой ученый муж, я возвращаюсь в одиночестве, ибо чрезестественные (словечко-то какое употребил!) обстоятельства вынудили меня покинуть своих верных спутников и спешить в Р*.

Миша поразился такой речью больше, нежели неожиданному появлению самого Сережки, и ответил не сразу:

— А ты, я смотрю, начитанный... — похвалил он Сережку и перестроился на иной лад, стал разговаривать, как равный с равным. — Что? Из-за девчат поссорились? Нет?... Вон, тебе попутчик есть до Р*. Ох, и чудак. Какой-то инженеришко, что ли, из геологической партии. Мы немножко тут разыграли его и заставили поработать...

— Мотор докладом не заправишь, — прервал его Сережка. — Дай чего-нибудь поесть, у меня в желудке вакуум.

— Садись, садись... Вот птичка. Понимаешь, упала в костер, пришлось зажарить. Ты вчерашнюю кашу любишь? У нас как раз полный котелок остался.

— Давай все, — ответил Сережка.

Пока он ел и, обжигая губы, пил горячий навар чаги из эмалированной кружки, Миша с удовольствием рассказывал, как пришедший бровастый парень принял его с Петей за каких-то беглых уголовников.

— Вот юморист! — восторгался Миша не то бровастым, не то самим собой.

Сережка слушал. Но его сразу начало клонить ко сну. Разомлел. Ночь не спал, да еще с утра отшагал столько. Усталость брала свое.

«Хороши студенты, если их принимают за бандитов», — подумал он и почувствовал, как у него опускаются отяжелевшие веки. Казалось, теперь никакая сила не заставит его подняться на ноги и продолжать свой путь.

«Пожалуй, не дойду, — склонялся он к назойливой мысли. — Надо растолковать все ребятам, чтоб они добрались скорее до Р* и сообщили там хоть кому-нибудь о шести парашютистах. Там есть хороший старик Чурсин... Или пусть этот третий сообщит, он все равно идет туда... Надька ничего не понимает, еще и трусом меня назвала...»

Сережка почти спал. Еще пока неглубоким сном, сквозь который все слышится. Но приятная истома опутывала, навевала туманные видения. Вот Сережка идет по лесу, и от него убегает росомаха. А потом она вдруг оборачивается и кричит почему-то Петиным голосом: «Давай, давай!... А ну, стой!.. Мишк-а-а!.. Сюда-а-а!»

«Это Петя зовет на помощь... Что там делает тот, третий?..» — смутно и тревожно думает Сережка сквозь сон. И ему чудится, что он бежит скорее от росомахи к палатке студентов. Быстрее!.. Еще быстрее!.. Вот уже палатка на полянке среди ольшняковых кустов. Костер...

В тяжелой дремоте Сережка медленно валился набок.

А Петя на самом деле звал на помощь. Бровастый обрубал сучья, обрубал да и вспотел. Петя посоветовал ему снять куртку — тот отказался. Петя, посмеиваясь и добродушно поругиваясь, хотел все-таки заставить его раздеться и пригрозил ружьем. Тогда бровастый сказал, что он вообще больше работать не будет и бросил топор. Петя ткнул его стволом в грудь и схватил за полу куртки, потянул, стаскивая. А бровастый вытащил из кобуры под полой куртки пистолет.

— Руки вверх, бандит! — скомандовал он Пете. — Ружье у тебя не заряжено, я знаю.

Миша ринулся Пете на помощь. Он прыгнул на бровастого сзади, чтоб отнять оружие, наставленное на друга. Но не сумел. Через полсекунды Миша был свален наземь, а Петя лег с ним рядом по команде, под пистолетом.

— Пятнадцать минут — ни с места! — крикнул бровастый и бросился к костру за своим рюкзаком.

Но в это время очнулся Сережка. Он накололся щекой о сучок на полене у костра, а в своем сновидении как раз подбежал к этому самому месту. Открыл глаза, тряхнул головой, обернулся.

Бровастый поднял рюкзак и с пистолетом в руке опрометью кинулся прочь. Тут Сережка схватил его за ногу.

Бровастый, падая, с размаху, лягнул Сережку, но рюкзак и пистолет выронил. Сережка вскочил, схватил пистолет. Но бровастый метнулся к речке, в три прыжка пересек ее и скрылся в лесу.