Пять или шесть?

— Студенты Миша и Петя не командовали, не воображали из себя «шибко выше всех». В дружном коллективе и они ребята ничего. Они с оружием, поэтому шли впереди. А на привалах заводили такие интересные разговоры, что до следующей остановки все чуть не бежали... Студентам наши девушки очень нравились. Коля предложил во время движения запретить разговоры, что мы и старались делать...

— Ну, что еще? Говорили про все. Например, про то, что мы удачно тренируемся к полетам в космосе. В космосе у человека будет совсем не загружен слух. Полная тишина! В белой тайге тоже полная тишина... В космосе зрение будет работать мало: кругом однообразная чернота. В белой тайге для глаза тоже все вокруг одинаково многими часами. А всякие приметы того, что впереди нас прошли люди — обломанная ветка, взрытый настил сухих листьев на земле, обожженная спичка и, главное, следы от ботинок в сырых местах, — все бросалось в глаза. Как звезды космонавтам!..

— Много спорили: на что будет в космосе у человека основная нагрузка? Коля говорил — на выносливость, как у летчиков реактивной авиации: уметь переносить крайние давления, температуры, резкие изменения собственной тяжести. А я сказал, что надо быть человеком высоко-коллективным: в космосе в одиночку ничего не сделаешь. Точно!..

— А потом наши девчонки взбунтовались: сколько, мол, можно идти, да и цели, мол, у нас никакой нет. Мы все дружно дали им отпор. Миша сказал, что в космос нельзя отправляться людям, подверженным, как Надя и Зина, быстрым сменам настроений. И я это здорово поддержал. Никакая неожиданность — в космосе, на чужих планетах их будет полно! — не должна сломить волю, смелость, решимость. Нам тоже надо так же.

— Девчонки заткнулись... Ну, то есть перестали канючить... то есть, ну... Ныть перестали!.. Потом я предложил всем тренировать мозги — учиться мыслить отвлеченно и логически, как положено исследователям... О космосе сейчас интересно поговорить — каждый много читает об этом...

— Да! Еще Петя сказал, что для космоса нужно умение отлично ощущать свое положение в пространстве. В лесу такой навык вырабатывается... Ну, еще шутили. С шутками всегда легче. Надя на привале рассказала веселую сказку про то, что самый первый уралец от лешего родился, поэтому мы, уральцы, такие лесомыги... Вот уж посмеялись!..

— Еще много пели. С песней — каждый смелее... Мы с Колей Шевелевым понимали, что надо бы идти тихо, крадучись, ведь мы хотим настичь парашютиста, схватить его, а если поём, он может просто спрятаться в сторонке и нас пропустить мимо себя. Но без песни все очень быстро скисали, падали духом. Подустали все... Решили: будь, что будет! И потом, не должен тот парашютист специально утаиваться, наоборот, — думали мы, — он будет изображать из себя какого-нибудь нашего дядьку, а мы-то знаем и перехитрим его... Вот в межпланетном...

Космос, космос, космос!..

Сережка никак не мог в своем рассказе перейти к главному. Он вспоминал и вспоминал всякие подробности, малосущественные мелочи, возвращался к тому, о чем уже говорил, и чем дальше, тем больше, переживал, нервничал. Речь его стала совсем спотыкливой. Долго он не мог пересилить себя, чтобы обрисовать заключительные печальные события.

Поэтому ради краткости я выключаю магнитофон.

Вечером еще светило солнце, когда отряд пошел дальше по краснолесью. Белая тайга окончилась. Все вокруг стало пышнее, многокрасочней — с кустарниками, травами, цветами. Мшистые валуны, словно притаившиеся звери, охраняли сосновые боры, густые ельники, стройные кедровники, массивы лиственницы, перемежающиеся глухими тенистыми полянами. Под солнцем, пробивающимся сквозь могучие кроны, тропа сверкала, устланная лакированными иглами сухой хвои.

Ребята в ускоренном темпе шагали и шагали до глубокой ночи.

Наконец, тропа раздвоилась. Это было видно даже в полусумерках белой ночи. Сережка скомандовал привал. Поели кое-как, завязали отощавшие рюкзаки, но никто не уснул. Так утомились, что и у молодого организма усталость перешла в лихорадочное напряжение.

Долго спорили о развилке тропы. Несколько раз тщательно примерялись по карте. Получалось, что налево — дорога в Р*, мимо палатки студентов. По ней, наверное, пошел бровастый: Миша и Петя, а потом и Сережка встречали его там.

Тропа направо вела примерно в сторону Спесивой горы, где неподалеку был найден комплект снаряжения парашютиста. И Сережка убеждал ребят, что на этом распутье парашютисты разошлись. Бровастый — налево, а второй нагрузился двумя комплектами снаряжения и — направо. Парни согласились с Сережкиным предположением. Но Надя скептически возражала:

— Все это, мальчики, очень отвлеченно!..

— Но логично! — настаивал Сережка.

Сомнения Нади поддерживала Зина-беленькая. Она требовала конкретных видимых доказательств. А их не было. Развилка на сухом месте. Следов — никаких.