Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача. 1940-1945

– Это очень тонкий вопрос, – ответил он. – Очевидно, ничто не кончается со смертью, вопреки утверждениям материалистов. Но очень трудно представить, какую форму принимает загробное существование. Разумеется, я не верю тому, чему нас учит католическая церковь – что мы либо попадем в ад, либо будем наслаждаться в раю вместе с ангелами после того, как минуем чистилище. Это крайне примитивная идея, не достойная обсуждения. Я часто размышлял, как современный человек может верить во что-то подобное, но никогда не мог этого понять. Меньше всего я понимаю, каким образом короткая жизнь на земле, где столько всего происходит случайно, может определять судьбу человека до скончания времен? Лишь жестокий Бог мог принять такое решение. Зачем он вообще сотворил человека? Зачем всемогущий Бог поместил людей посреди страшных опасностей, с которыми им ежедневно приходится сталкиваться, лишь для того, чтобы предать их всех вечному проклятию, если у них не хватит сил пройти испытание?

Вы не католик, но католицизм относится к христианству и всем его логическим следствиям серьезно и продуманно. Будучи самым бесстрастным наблюдателем, вы не можете избавиться от впечатления, что вся эта система изобретена лишь для того, чтобы обеспечить власть церкви и ее иерархов. Приняв ее учение всерьез и построив на нем свою жизнь, вы вынуждены в страхе и содрогании бороться за спасение души. Этого хочет церковь. Поймите правильно: то, что вы делаете и чего не делаете в жизни, которая по сравнению с вечностью продолжается немногие мгновения, навсегда определяет вашу судьбу. С точки зрения здравого смысла, это чудовищно – но очень уместно в качестве фундамента, на котором покоится власть церкви.

– Как вы думаете, какую форму принимает жизнь после смерти? – спросил я у Гиммлера.

– Следовало бы поинтересоваться, как на этот вопрос отвечали германские и индогерманские народы, – ответил Гиммлер, – тогда мы сможем вести конкретный разговор. И я могу вам дать на этот счет точные сведения. Индогерманские народы верят в переселение душ. Жизнь не подходит к концу, когда вы перестаете ее ощущать. Те добрые и злые дела, которые человек совершает на нашей земле, влияют на его следующую жизнь в форме кармы. Это судьба, но отнюдь не неумолимая – мы можем ее контролировать и менять. Германские верования не предусматривают подчинение божественной милости, однако все ваши поступки на земле неизбежно будут свидетельствовать за или против вас. Тем не менее вы получаете возможность собственными усилиями изменить свою судьбу в новой жизни.

С этими словами Гиммлер взял свой «вадемекум» – маленький сборник цитат, который использовал в качестве руководства, и прочитал мне следующие слова из одной индийской книги:

– «Как жена, дети и друзья встречают человека, вернувшегося домой после долгой отлучки, так и на пороге новой жизни, после того, как закончилась прежняя, добрые дела ожидают человека, подобно друзьям, приветствующим дорогого товарища».

– А что насчет злых дел? – спросил я. – Если всех их тщательно учитывать, они причинят огромные страдания в следующей жизни. Божественное милосердие в этом отношении кажется мне предпочтительнее.

– В этой жизни за все приходится платить, так почему бы вам не получить счет и после смерти? – ответил Гиммлер. – Кроме того, вы можете его закрыть, даже если вам потребуются для этого еще одна или две жизни.

– Но не ужасаетесь ли вы порой сами, господин рейхсфюрер, когда думаете, что те вещи, которые вам иногда приходится делать, рано или поздно вменят вам в вину?

Гиммлер ответил чрезвычайно серьезно:

– Не следует смотреть на вещи с такой ограниченной и эгоистической точки зрения; вы должны рассматривать германский мир как целое, также обладающее своей кармой. Человек должен жертвовать собой, хотя зачастую это очень тяжело для него: он не имеет права думать о себе. Разумеется, приятнее заниматься клумбами, чем копаться в политической грязи и отбросах, но и цветы не выживут, если не позаботиться об этих вещах. В своей жизни я пытаюсь прийти к компромиссу: стараюсь помогать людям и делать добро, облегчать судьбу угнетенных и всюду, где возможно, бороться с несправедливостью. Вы думаете, моя душа лежит ко всему тому, что приходится делать из государственных соображений? Чего бы я не отдал, чтобы стать министром по делам религии вроде Руста и заниматься только приятными сторонами жизни! Я нередко задумывался – не предложить ли фюреру после войны отделить должность рейхсфюрера СС от должности начальника полиции? Фюрер уже делает шаги в этом направлении с тех пор, как он назначил рейхсфюрера СС ответственным за военно-крестьянские поселения и колонизацию восточных территорий. Возможно, эта должность будет объединена с должностью министра по делам религии. И это было бы неплохое решение; мне не пришлось бы заниматься борьбой с негативными явлениями. Однако нынешнее положение вещей и дома, и за границей требует совмещения должностей рейхсфюрера СС и начальника полиции – и это тоже карма, с которой я должен примириться и обратить ее себе на пользу.