Пять литров красного. Что необходимо знать о крови, ее болезнях и лечении

Но прежде чем приступить к рассказу о современных методах лечения гематологических опухолей, давайте погрузимся в историю.

Самые древние сохранившиеся рецепты лечения раковых опухолей, которые выписывали древнеегипетские лекари, перечислены в разделе папируса Эберса (примерно 1550 год до нашей эры) «Начало устранения опухолей, успокоения пожирания в каждой части тела человека», где рекомендовался прием внутрь лекарств, содержащих соду, жир быка, тмин, кал мух, финиковый сок, мирру, воск и т. п. или наложение повязок, пропитанных такими составами. Последующие 3 тысячи лет медицина в той части, что касалась лечения рака, оставалась на таком же уровне.

Термин «рак» ввел в обиход Гиппократ (около 460 года до нашей эры – около 370 года до нашей эры), описавший образование в груди пациентки, страдавшей раком молочной железы, которое по форме напоминало членистоногое существо – отсюда и название καρκίνος, что в переводе с греческого означает «краб». Древнеримский ученый-энциклопедист Цельс перевел его на латинский как cancer – рак. Античные авторитеты приписывали развитие злокачественных образований раздражению кожи, нарушению баланса телесных «соков», душевным болезням и советовали не питаться острой и пряной пищей, отказаться от употребления алкогольных напитков и избегать чрезмерного волнения. В Античности и в Средние века новообразования «лечили» травами, кровопусканием, хирургическим удалением опухоли и прижиганием. Нас, впрочем, интересуют злокачественные заболевания крови, а об их существовании науке стало известно не так уж давно, хотя, конечно же, люди страдали ими издревле – при недавних раскопках древнеегипетского некрополя в оазисе Дахла нашли мумию ребенка 3–5 лет, умершего от острого лимфобластного лейкоза.

Первое описание злокачественного заболевания системы крови датируется 1832 годом, когда Томас Ходжкин, работавший в лондонской Guy’s Hospital в должности инспектора мертвых (заведующего моргом, ведущего научную работу), опубликовал результаты вскрытия семи человек со схожими симптомами, отметив поражение лимфатических узлов, селезенки и кахексию (выраженное истощение организма)[107]. Он предположил возможность самостоятельного, первичного поражения лимфоузлов, не связанного с реакцией на уже протекающий в организме патологический процесс. Сейчас описанное им заболевание называется болезнью Ходжкина. Эта работа заложила первый камень в фундамент онкогематологии.

А в 1845 году был сделан следующий шаг: эдинбургский врач Джон Беннет (1812‒1875) описал случай прижизненного увеличения селезенки и печени и выявил при микроскопии крови резко возросшее количество белых телец. Мысль поместить кровь под микроскоп ему пришла вовсе не случайно – во время учебы в Париже он посещал занятия по микроскопии, которые проводил Альфред Донне (он уже упоминался в книге как открыватель тромбоцитов), а после возвращения в Шотландию в 1841 году написал книгу об использовании микроскопа для диагностики заболеваний. Теперь эти знания ему пригодились. Беннет, однако, удовлетворился туманным заключением, что избыток лейкоцитов появляется в результате спонтанного «нагноения крови» из-за какой-то порчи – никакого источника заражения в виде раны или абсцесса он не обнаружил[108]. Шесть недель спустя немецкий ученый Рудольф Вирхов (1821‒1902) описал аналогичный случай, но высказал мнение, что причиной изменений крови явилось не «нагноение», а болезнь, связанная с лимфоузлами, которую Вирхов назвал weißes Blut («белая кровь»)[109]. Двумя годами позже исследователь описал другого пациента с аналогичными клиническими симптомами и уже использовал для обозначения болезни термин leukämie («лейкемия»)[110].

Впрочем, заслуги Вирхова этим не исчерпываются, ведь именно благодаря ему в науке утвердилась клеточная теория, выдвинутая в 1839 году ботаником Маттиасом Шлейденом (1804‒1881) и биологом Теодором Шванном (1810‒1882) и заключавшаяся в том, что клетка – это основная единица живого организма и вне клеток нет жизни[111]. В 1858 году Вирхов дополнил эту теорию и изложил свои взгляды в статье под названием «Целлюлярная (клеточная) патология»[112]. Он доказал преемственность образования клеток в ставшей знаменитой формуле: «omnis cellula e cellula» – «всякая клетка из клетки», тогда как Шванн полагал, что клетки могут образовываться из внеклеточного вещества. Можно сказать, что Вирхов объединил медицину и биологию, отстаивая свое убеждение, что любой патологический процесс в организме есть не что иное, как сумма нарушений жизнедеятельности отдельных клеток.

Сегодня некоторые положения его трудов представляют лишь исторический интерес, вроде некоторых постулатов выдвинутой им в 1885 году теории «раздражения», в которых утверждалось, что грубые внешние раздражения (травмы) могут спровоцировать онкологический процесс. Но это не умаляет значимости работ Вирхова для онкологии.