Пять литров красного. Что необходимо знать о крови, ее болезнях и лечении

Исходя из клеточной теории, Вирхов рассматривал патологический рост тканей организма как процесс, осуществляемый двумя способами: за счет увеличения размера клеток (гипертрофия) и за счет увеличения числа клеток (гиперплазия). Самым ярким примером патологической гиперплазии являлся рост раковой опухоли: в 1863 году Вирхов выявил клеточное строение опухолей и назвал бесконтрольный процесс размножения раковых клеток неоплазией. Это позволило по-новому взглянуть на лейкемию – бурный рост числа белых кровяных телец явно говорил о неоплазии, то есть «жидкая ткань» тоже, оказывается, способна болеть раком.

Клеточная природа рака подсказывала и способы лечения – раз это живые клетки, то их можно попытаться «отравить», так что для дальнейшего рассказа про историю лечения злокачественных заболеваний крови вполне подошел бы какой-нибудь бульварный заголовок типа «Всемирная история ядов».

В 1865 году немецкий врач Абрахам Лиссауэр (1832–1908) предложил использовать для лечения лейкемии раствор Фаулера (1 %-ный водный раствор мышьяковистого калия). До начала XX века соединения мышьяка оставались единственным методом терапии. С их помощью удавалось добиться некоторого уменьшения прогрессивного роста селезенки и продлить жизнь на два-три года, при этом последние год-полтора пациент был тяжелым инвалидом, большую часть времени проводившим в постели[113]. Любопытно отметить, что препараты на основе триоксида мышьяка сейчас используются для лечения острого промиелоцитарного лейкоза.

«Яды» могут быть не только химическими, но и физическими. Сразу же после открытия рентгеновские лучи стали применяться в медицине не только для диагностики, но и для терапии. Надо сказать, что пионером лучевой терапии стал случайный человек – студент-медик Эмиль Граббе (1875‒1960), изучавший гомеопатию в Чикагском медицинском колледже Ганеманна. Он подрабатывал в мастерской по изготовлению лампочек, где делали и катодные трубки (так называемые трубки Крукса), которые, как выяснил Рентген, испускают рентгеновские лучи. После обнародования Рентгеном в декабре 1895 года своего открытия и шумихи в прессе на мастерскую посыпались заказы. Граббе, проверявший качество трубок на себе, поплатился за это покрасневшей и опухшей рукой. Он обратился за помощью к своему преподавателю, и так получилось, что при его обследовании присутствовали профессора Джон Гилман (1841‒1916) и Ройбен Ладлэм (1831‒1899). Пораженный Гилман высказал мысль, что раз рентгеновские лучи способны нанести такой большой ущерб нормальным клеткам, то их можно использовать и в качестве терапевтического агента, оказывающего разрушительный эффект. Ладлэм загорелся этой идеей и попросил Граббе облучить рентгеном его пациентку с раком груди. Хотя ее и не смогли спасти, но рост опухоли притормозился и боли ослабли, так что эффект был очевиден.

После этого среди чикагских медиков (и даже людей без медицинского диплома) началось повальное увлечение рентгенотерапией, а в 1901-м было даже учреждено Чикагское электромедицинское общество. Тогда же, в 1901 году, чикагский дерматолог Уильям Пьюзи (1865–1940) использовал рентген для облучения лимфоузлов у двух пациентов с болезнью Ходжкина, после чего опухолевые лимфоузлы значительно уменьшились. В 1903 году опять же в Чикаго хирург Николас Сенн (1844‒1908) провел облучение селезенки больного ХМЛ – правда, руководствуясь убеждением, что причиной болезни являются бактерии. Теоретический базис под этот вид лечения подвели в 1906 году французские врачи Жан Бергонье (1857‒1925) и Луи Трибондо (1872‒1918), сформулировавшие правило, что клетки тем чувствительнее к облучению, чем активнее они делятся (а это опухолевые клетки и ряд тканей, в частности лимфоидная и кроветворная). Лучевая терапия заболеваний крови не ограничивалась лишь рентгеном, в 1940 году в Бостоне были проведены эксперименты по лечению лейкемии внутривенными инъекциями радиоактивного изотопа фосфора, полученного на циклотроне (ускорителе). Лучевая терапия использовалась как основной вид лечения вплоть до середины прошлого века; но и она лишь незначительно увеличивала продолжительность жизни после постановки диагноза, и пациенты большую часть времени проводили в стационарах[114].