Пять откровений о жизни

В другой раз, немного позже, но в тот же одинокий период жизни, я ехала за рулем. Мне было очень тяжело на душе, я молилась о помощи и поддержке, и в этот момент в лобовое стекло врезалась птица. Она была достаточно крупной, и громкого хлопка от удара хватило, чтобы я пришла в себя. Я очень люблю животных, поэтому смерть птицы меня еще больше расстроила, но одновременно и пробудила к жизни. Любой из нас может вот так же в одночасье погибнуть – готова ли я к этому?

Я поблагодарила птицу за ту роль, которую она сыграла в моей жизни, и поехала дальше, уже осознанно. В этот момент по радио зазвучала классическая музыка, совершенно очаровавшая меня. Невероятно нежные звуки наполнили мое сердце, унося из него боль. Пока играла музыка, я чувствовала только счастье и вдохновение. Тогда я решила, что это и есть главное в жизни: прекрасные мгновения. Да, просто прекрасные мгновения и ничего больше. Мне захотелось жить, чтобы узнать еще много таких мгновений.

Вот почему я понимала, через что проходит Дорис, – мне и самой случалось на физическом уровне ощущать боль от печали и одиночества. Она бывала в окружении людей в столовой и других общих помещениях, но ей не хватало понимания и принятия. Дорис скучала по друзьям, потому что только они по-настоящему понимали ее. Раз у меня была возможность облегчить ее страдания, как я могла оставаться в стороне?

На следующей неделе я забежала к Дорис и забрала список имен, написанных на листке бумаги ее красивым старомодным почерком. За чаем она рассказала мне все, что могла, о своих четверых друзьях и о том, где они жили, когда она в последний раз с ними общалась.

Первую подругу оказалось легко найти, но она пережила инсульт и не могла разговаривать. Узнав об этом, Дорис продиктовала мне записку, которую сын подруги обещал прочесть ей вслух. Хотя новости об инсульте расстроили Дорис, ее утешала мысль, что она может хотя бы передать подруге сообщение.

«Милая Элси. Я с большим сожалением узнала о твоей болезни. Годы пролетели так быстро. Элисон все еще живет в Японии. Я продала дом и переехала в дом престарелых. Это письмо пишет за меня одна молодая женщина. Я люблю тебя, Элси. Твоя Дорис».

Это было простое письмо, но в нем Дорис высказала все, что хотела. Тем же вечером я позвонила сыну Элси и передала это сообщение. Позже он перезвонил и рассказал, что, слушая его, Элси радостно улыбалась. Я передала это Дорис, которая тоже довольно заулыбалась.

В течение нескольких недель я разыскала еще двух подруг, но к несчастью, они обе уже умерли. Дорис лишь кивнула, узнав об этом. Вздохнув, она произнесла: «Ну что же, этого следовало ожидать, солнышко».

Я решила непременно отыскать последнюю подругу. Поиски в интернете и звонки долго не приносили никакого результата. Сколько я ни звонила по разным номерам, мне вежливо отвечали: «Извините, фамилия наша, но у нас такой нет».

Пока шли поиски, я навещала Дорис два раза в неделю. Как только я садилась рядом, она всегда сразу же брала меня за руку и не отпускала, пока я не уходила. Иногда, волнуясь, что я могла бы получше проводить время, она пыталась скорей со мной проститься или убеждала не приходить вовсе. Когда я в ответ уверяла ее, что тоже получаю от наших встреч массу удовольствия, она с облегчением вздыхала. У стариков можно многому научиться – они столько пережили. Разве я могла не получать удовольствие от наших чудесных бесед? Они меня просто завораживали.

Наконец в моих поисках последней подруги Дорис наступил прорыв. Мне перезвонил пожилой мужчина, который когда-то жил по соседству с Лоррейн. Он рассказал, в какой район переехала ее семья, и я тут же ее нашла. Когда я позвонила по найденному номеру, мне ответила сама Лоррейн! Я объяснила, кто я и почему звоню, и она ахнула от радости. Я с удовольствием согласилась передать Дорис ее номер.

Разумеется, я сразу же поехала к Дорис. Обняв ее, я с широкой улыбкой протянула ей листок бумаги с именем и номером телефона Лоррейн. Она снова схватила меня в объятия и прижала к себе. Это был незабываемый момент. Я бросилась за телефоном. Перед тем как звонить, я предупредила Дорис, что не хочу подслушивать чужой разговор и выйду из комнаты. Она протестовала, но без особого энтузиазма, и я видела, что она не против: она была слишком взволнована. Впрочем, она попросила меня подождать, пока Лоррейн ответит. Мы заранее обнялись на прощание, а потом я с бьющимся от волнения сердцем набрала номер.