Пять папок наугад

Берд вернулся в бар. Лоренс не в курсе амурных дел Пола, ему это и в голову не придет. И значит, лучше, если Полу скажет Лоренс. Тогда Пол должен будет собраться и не подать виду, что его это как-то задело. А потом мы вместе решим, как рассказать правду Роуз. удивительно, что судьба их уже третий раз сводит. Может, неспроста?

Берд сел за стойку с непривычной для себя стороны.

– Что вам налить? – придав себе самый серьезный вид, спросил Бен. – Вы чем-то расстроены? Может, виски?

– Черт, а я ведь помню, как ты родился! – Берд тепло посмотрел на племянника. – Да, налей мне, дружище, чего-нибудь покрепче…

Бен достал бутылку с верхней полки и вопросительно посмотрел на Берда. Тот одобряющее кивнул. Через минуту перед ним на специальной подставочке стоял виски с аккуратными кубиками льда. Смена подрастает…

23

В выходные Полу всегда было немного грустно. Вся его шумная компания разбредалась по своим домам и делам, и Пол оставался один.

Дело не двигалось. Пол поделил между всеми фронт работ, и каждый пытался раскопать что-то по своему направлению. Лоренс углубился в расследование дела гадалки, Дине было поручено разыскать, куда и почему съехал психотерапевт. Хью мотался по городу в поисках тех агентств, куда обращались жертвы с просьбами найти родню. Сам Пол часами просматривал уже имеющиеся материалы в надежде отыскать хоть какую-то зацепку на счет личности женщины, притворявшейся родственницей жертв. Пока безуспешно. Никто не сообщал о новых находках.

В эти выходные Полу было особенно одиноко. Позвонить было некому. Хью навещал родителей. Дина выполняла обязанности примерной жены. Лоренс вообще не имел привычки работать в выходные и не собирался менять эту традицию. Даже безотказный Берд в этот раз полностью посвятил себя своим племянникам, и на Пола у него практически не оставалось времени. Пол даже подумал, уж не склеить ли еще какой-нибудь домик просто так, для себя, лишь бы хоть чем-то занять время и голову.

«У них у всех есть своя семья, – думал Пол. – Хорошая ли, плохая. Какая-то! А моя семья – это они. И в выходные я им не нужен». Поганое ощущение.

Плохие мысли имели свойство цепляться друг за друга. Как только подумаешь о чем-то неприятном, так сразу в голову одна за другой приходят и другие неприятные мысли. Пол уже хорошо знал этот механизм и пытался всеми силами не начинать думать ни о чем плохом. Удавалось это с переменным успехом.

Почему у меня никого нет? Как так вышло? Пол не хотел создавать семью, ведь большую часть времени она ему была не нужна. Потребность в ней возникала лишь тогда, когда он грустил. Получался замкнутый круг, ведь грустил он по большей части от того, что ему вдруг становилось одиноко. «Но не заводить же семью ради двух с половиной дней в году, когда мне одиноко? – убеждал себя Пол. – Это будет нечестно по отношению к той, с кем бы можно было бы создать эту семью. Ей ведь «это все» будет нужно чаще, чем на Рождество и долгие праздники. Она будет несчастна, а я же не изверг обрекать другого человека на несчастливую семейную жизнь…

Эти аргументы звучали разумно, и их на какое-то время хватало. Однажды Берд попросил его конкретизировать «это все». Пол определил «это все», как «все это», и решил больше не возвращаться к этой теме, поскольку он-то сам прекрасно понимал, о чем говорит.

Но вечно убегать от этих мыслей невозможно. И либо он найдет способ примириться со своим одиночеством, либо …надо что-то с этим делать.

Насколько проще было раньше. Тогда он не знал Роуз. И любые рассуждения о семье были для него безличными. Какая-то некая девушка, может быть, когда-нибудь… В этой неопределённости было его спокойствие. А тут Роуз. И все вдруг стало так конкретно. Вот именно эта девушка и именно сейчас. «Может, я просто испугался? – спрашивал себя Пол. – Как самый обычный стандартный трус, который в момент принятия важных решений убегает, придумывая себе множество оправданий. Но у меня же не было страха. Тогда почему? Например, потому что мы живем на разных сторонах света. И никто не может сказать, что это не объективная причина. И никакая любовь тут не спасет».