Пять песен мира. Книга 2

Ему сделалось страшно, но не за себя. За свою жизнь крепкое мальчишеское сердце уже давно не дрожало. Ненависть сменилась ответственностью. Теперь звуковиков надо было уничтожить не ради утоления внутренней злобы за тех, кого не смог когда-то защитить, а ради тех, кто сейчас нуждался в защите.

И если есть в человеке сила защитить других, то он должен и обязан это сделать.

Спрут был эпицентром бесстрашия для звуковиков, и если его уничтожить, то звуковики в ужасе разлетятся. После гибели Грозового гиганта именно так и произошло.

В данном случае действовало правило «Устранения лидера». Когда имеешь дело с группой враждебных лиц, и понимаешь, что бежать некуда, и драка неизбежна — уничтожать нужно самого активного и разговорчивого.

Лидера. Нужно уничтожать лидера.

Это серьезно деморализует противника, или вообще заставит его отступить.

Алекс закрыл глаза, чувствуя, как капли дождя скатывались с бровных дуг и катились по щекам.

Старая боль, терзавшая тело из воспоминаний призывала Его. Того, кому облака по пояс, и для кого земля мала и незначительна. Алекс вспомнил эту боль из прошлого. Боль, которую доставил ему Валериан, прожигая ладонь лучом солнца через линзу. В душе обжигающе вспыхнул гнев, сердце заколотилось с огромной, неестественной для человека скоростью, и Алекс распахнул глаза. Глаза его были белы и сияли, как звезда на просторах космоса, и источали пугающую животную свирепость.

Алекс закричал, надрывая горло, и вены на шее вспухли. Невероятная сила переполнила тело, и трепала ему волосы, стремясь вырваться из-под кожи, чтобы обрести колоссальный и пугающий облик.

Алекс вспыхнул огромным языком ослепительного белого пламени, и стоял в нем угрожающей тенью. Пламя с ревом устремилось в небо, полыхнуло на десятки километров вокруг, но ничего не обожгло, а лишь остановило ливень.

Капли дождя застыли в воздухе вместе со временем.

Алекс в один прыжок преодолел десяток километров, оставляя за собой громадный огненный шлейф белого цвета. Время в лесах и полях, над которыми Алекс проносился, так же застывало вместе с дождем.

Алекс хотел превратиться подальше от Василисы и остальных, чтобы никому не навредить. Он слышал мелодию, когда прыгал, и даже ветер, бивший в лицо, не мог заглушить ее. Она играла в разуме, в сердце, и не была похожа ни на что, из того что Алекс раньше слышал. Странная мелодия, стеклянная, будто звук ее ритмично извлекался из алмазов. Мелодия звучала далеко не так, как музыка Земли, но казалась Алексу намного ближе и приятнее любой человеческой песни.

Это была песнь Белого гиганта. Песнь чистоты и чего-то доброго, но неумолимого в яростном желании уберечь тех, кто дорог ему.

В белом пламени появился огромный скелет, вбирая в себя частички огня, как строительный фундамент. Пламя пылало гневом Алекса, пылало его потребностью защитить любовь и друзей, которым угрожала смертельная опасность. Было в этом гневе что-то еще. Что-то чужое, и очень тяжелое, бесконечно грустное. Тоска. Тоска по миллионам и миллионам тех, кого Алекс совсем не знал, но жалел до слез о том, что их не было рядом. И речь шла не о людях с Демьяна, а о ком-то еще. О ком-то непонятном, далеком от восприятия, но очень родном. О том, кого уже давным-давно в живых не было.

Он был готов умереть. Ему было плевать на себя, и он поглотился желанием не дать погибнуть тем, кто нуждался в нем.

На скелет, порождаемые языками пламени, нарастали мускулы. Огромные волокна ножных мышц сплетались друг с другом на костях, бицепсы на руках, и лицевые мышцы на лице.

Затем, из остатков огня, появилась белоснежная кожа, и белое пламя погасло. Алекс стал Белым гигантом, колоссом возвысившись над облаками, и зарычал так громко, что задрожала земля.

Он увидел вторую половину туловища спрута над облаками, и спрут устремил на него два огромных глаза. В этих глазах было пустое и бессмысленное выражение вечного голода. Совсем не такой взгляд, какой был у Грозового гиганта. Взгляд Грозового гиганта выражал вполне сознательную ярость и желание уничтожить, человеческое желание, а спрут казался обычным животным.

Зрачки спрута сузились при виде Алекса, и спрут свирепо зарычал, подняв над облаками громадные щупальца.

Алекс бросился на спрута с неудержимой стремительностью рассвирепевшего буйвола, и уклонился от взмахов щупальцами, прогудевших рядом с ушами и головой. Тварь услышала яростный крик Алекса, Алекс впечатал ей в глаз огромный белый кулак, и волна спрессованного воздуха разогнала облака в разные стороны.

Глаз спрута взорвался кровавыми брызгами. По черному телу прошлись волны, как от брошенной в море скалы.

Битва гремела на всю округу, будто бы бог войны пробудился, обрушивая на планету хтонический гнев.

Алекс молотил тварь кулаками, и мощные шлепки от ударов прокатывались по окрестностям оглушительными раскатами грома, сотрясая воздух.

У Василисы звенело в ушах, и ей казалось, что мир вокруг скоро треснет по швам и разлетится на мелкие кусочки. Она отважно прикрывала телом бессознательных товарищей, и пошатывалась от сотрясавших пещеру сейсмических толчков.