Пять песен о нас. История о настоящей любви

– Марли! – окликнул он, перекрикивая шум. И молодая версия меня бросилась в его объятия. Я смотрела на саму себя, на стройные ноги, бедра, которые были не широкими, а скорее узкими, и как я крепко обнимала его. Разница была поразительной – не то, каким было мое тело тогда и теперь, хотя было заметно, что мои стратегически важные области стали менее упругими, но то, как я бросилась к нему, как разрешила ему обнимать меня, пустила его к себе в душу. Ничего не тая, я свободно раскинула руки и обняла его. Он тоже открывался мне навстречу, и его взгляд, когда встретился с моим, светился от счастья.

– Я соскучился по тебе, – сказал он, подхватывая меня на руки и поворачивая к солнечному свету.

– Мы сегодня утром вместе завтракали, – засмеялась я.

– Точно! Но прошло слишком много времени!

Я не стану врать, что-то у меня внутри перевернулось, когда я на это смотрела. Я не могла разобрать, было ли это реакцией на неудержимую любовь двух охваченных страстью студентов или на то, к чему привело их влечение.

Когда я вернулась к этим картинам, меня окутал туман, и я шла через него, пытаясь найти нашу прежнюю жизнь. Я увидела, как мы ходим рядом со знакомым озером в безлунную летнюю ночь, отдыхаем на скамейке в самом центре места под названием «Нигде». Это место было на снимках с последующих годовщин рядом с фото наших будущих детей. А мы не были там за последние пять лет ни разу. Целый водопад воспоминаний породили его слова. Раскиданные повсюду бумаги, мои руки прижаты к губам, все трепещет от его предложения руки и сердца.

Мне хотелось закричать, завизжать: «Берегись!», чтобы остановить те события, которые последуют за всем этим. Он на одном колене, протягивает кольцо, слезы счастья и долгое объятие, растаявшее в таком чувственном поцелуе, что я отвернулась. Когда я посмотрела на него снова, мы уже не были тенями у озера, мы смотрели на свет свечей в маленькой церкви, где было бракосочетание. Платье, гладкая кожа, его подтянутая фигура в смокинге и голос пастора, наставляющий нас любить друг друга, пока «смерть не разлучит нас».

Джейкоб тогда написал собственную клятву. Его глубокий, проникновенный голос доносился до меня и через годы. Он взволнованно сказал: «Твоя любовь пленила мое сердце. Торжественно обещаю, что пока оно бьется в моей груди, я не позволю ничему помешать этой любви. Мы сохраним ее на долгие годы, и разлучить нас смогут только ледяные объятия смерти».

Я зажмурила глаза. Наша любовь действительно жила до самой смерти – только, к несчастью, она умерла раньше нас.

Когда я открыла глаза, то увидела нашу первую годовщину брака. Друзья отправили нас на выходные в одно укромное местечко в горах. Удаленный от всего мира заснеженный край, где мы оставили машину и потом долго шли пешком. Там абсолютно нечего было делать и не было ничего, кроме полного холодильника и нескольких видеокассет с фильмами. И еще там были мы. Отчего-то я не переживала, что здесь нечего делать.

Тогда мы еще любили друг друга, нам доставляли удовольствие наши ласки, и однажды, не замечая ничего от возбуждения, я сбила что-то с полки над кроватью. Будто нашкодившие юнцы, которые залезли куда нельзя, мы посмотрели за изголовье кровати и, раскрыв от ужаса рты, увидели разбитый старинный снежный шар на деревянном полу в лужице чего-то вытекшего из него.

– Как мы будем это объяснять? – спросила я.

Джейкоб засмеялся. Я хихикнула, раздумывая, как может пойти этот разговор. Затем мы снова оказались в объятиях друг друга, лаская и все глубже погружаясь в море того удовольствия, которое дал нам Бог.

Следующая картина была результатом одной из таких брачных утех неизвестно где – рождение нашей старшей дочери, Бекки. Мое сердце, не разбитое на части, а целое, прыгало и бешено колотилось. Пока я рожала, наговорила мужу много разных ужасных вещей, на что он только улыбался и держал меня за руку все эти часы. Наверное, я говорила совсем не то, что на самом деле думала. Он простил меня, не спрашивая ни о чем.

Потом в моей памяти возникли неприятные картины, и я не хотела втягивать себя в какой-то внутренний конфликт, однако он произошел. В тот самый момент, когда я увидела, как он восхищается маленькими пальчиками на ручках и ножках, и услышала, как моя дочка причмокивает у моей груди, я упивалась этим чудом рождения нового человека.

– Она так… прекрасна! – сказал Джейкоб. Протянул к ней палец, и она схватила его и потянула в рот.

– Она удивительная! – прошептала я.

Двое рядом со своим ребенком. Мы были вместе. К моему удивлению, он даже менял ей пеленки. И никогда не жаловался на то, как я обустраиваю дом или как хочу передвинуть мебель. А детская кроватка, которую я трижды возвращала и меняла, потому что она не годилась для комнаты?

* * *

– Дети – это дар самого Бога, – сказал Джей. Он был рядом и видел те же картины. Мои щеки пылали, когда я повернулась к нему. Маленький Джастин бежал за мной, его догоняла Бекка. Она была много старше его. Мой муж, повзрослевший и более уставший, чем на картинках из колледжа, бежал следом, на руках у него был Дэвид.