Пять песен о нас. История о настоящей любви

– Вы видели это? – спросила я Джея, вглядываясь в окружавший меня туман. Мне было интересно, как много из промелькнувших картин нашей жизни он увидел.

– Не обращайте на меня внимания. Проживите еще раз эти моменты. Впитывайте их целиком, потому что они быстро промелькнут.

Когда я вернулась в свои воспоминания, мы с мужем сидели на кровати, по всему дому была разбросана упаковочная бумага от рождественских подарков, Бекка играла с мальчиками в «пантер и гепардов», топот их ножек доносился снизу, они визжали и кричали, поглощенные своей веселой игрой. Мы улыбались, слушая их возгласы, рожденные полетом фантазии.

– Как ты думаешь, где мы будем через десять лет? – спросил Джейкоб.

– Под деревом, заваленные упаковочной бумагой.

Он засмеялся:

– Нет, где бы ты хотела быть?

– Где-нибудь, где тепло и где мы услышим такие же голоса, – сказала я, слушая долетающий снизу шум игры в пантер и гепардов.

– Я хочу подарить тебе вот это и еще кое-что, – сказал он, наклонился ко мне и поцеловал. – Я приберусь здесь и присмотрю за детьми. Почему бы тебе не пойти в ванную вот с этим? Тебе понравится.

Он дал мне не завернутый в бумагу набор масел для ванны, который выбрал вместе с детьми. Лаванда и роза, мои любимые легкие ароматы.

– Нет, сначала я хочу позавтракать, – сказала я.

Он указал головой на лестницу:

– Наверх. Сейчас же. Антилопы останутся целыми.

– Пантеры и гепарды, – поправила я.

– Идем.

Неужели он в самом деле был таким внимательным?

Теплота и шум быстро исчезли, и в одно мгновение Бекка стала почти взрослой. Мы ехали в машине на футбольную тренировку.

– Почему вы с папой постоянно ругаетесь? – спросила она.

Я не отводила взгляд от лобового стекла:

– На самом деле мы не ругаемся. Мы просто во многом не согласны друг с другом.

– Вы ссоритесь, – сказала она. – И не скрываете этого. Вы как чайник, который свистит, как только его поставят на огонь.

Я крепче вцепилась в руль автомобиля.

– Наверное, тяжело все время жить с нами?

– Угу.

Было ощущение, что мы как в сцене из фильма «Гражданин Кейн», где муж и жена сидят в гостиной по разные стороны стола и за много лет расстояние между ними растет.

Чем сильнее я погружалась в быт и жизнь семьи, тем сильнее Джейкоб, как мне казалось, погружался в работу. Наше раздражение росло. И вот, за окном падал снег, он читал спортивные новости, а я просматривала некрологи.

– Дэн Фогельберг умер, – сказала я.

Джейкоб не выронил газету и даже не взглянул на меня.

– От чего? Несчастный случай?

– Рак простаты.

– Печально. Он ведь был нестар, верно?

– Пятьдесят шесть.

– Помнишь его песню Leader of the Band?

Я кивнула, но он не видел меня. Джейкоб спрятался за газетой, но я заметила, что он больше не читал новостей спорта. Он просто смотрел в сторону, в окно, спрятавшись за футбольную турнирную таблицу. Я придвинулась к нему сквозь туман, удивленная, что его голова была занята чем-то, кроме результатов матчей и статистических данных.

– Однажды мы видели его, помнишь? – спросил он. – В Цинциннати?

Я рассеянно ответила, сказав ему, в каком городе это было и на какой улице. При этом он, конечно, помнил, сколько стоили билеты. Но Джейкоб просто глядел по сторонам, а потом опустил газету и посмотрел на меня. Я уже уходила и не стала с ним разговаривать. В тот момент не стоило начинать серьезный разговор.

Он опять уткнулся в газету, а я услышала голос, усиленный динамиками. Мы сидели в большой церкви вместе с несколькими сотнями других пар и слушали, как кто-то рассуждал о браке. Я сидела рядом с мужем и сосредоточенно что-то записывала. Он посмотрел на меня, нервно теребя обручальное кольцо. Я заглянула в его пустой блокнот, а затем в свои записи. Думаю, его не интересовал наш брак – все вроде указывало на это. Когда я посмотрела внимательнее, увидела, что в его блокноте что-то есть. Я попыталась рассмотреть хотя бы последнюю запись, но он быстро закрыл блокнот.

В следующий момент мы прощались с детьми. Дэвид прижался ко мне, и я чуть не расплакалась, когда увидела, как сама же говорю ему, что скоро мы вернемся. Дверь закрылась, и трое детей пошли к окну, откуда смотрели на нас.

– Куда они поехали? – спросил Дэвид.

– Может, надо купить еще что-нибудь к Рождеству, – сказал Джастин.

– Ага, возможно, еще куда-то по магазинам, – сказала Бекка, обняв их за плечи. Последнее, что я увидела, прежде чем все заволокло туманом, было ее лицо.

* * *

Поднимался пар. В нем все клубилось, плыло, кружилось, а потом туман рассеялся, и я увидела пустой ковшик над огнем. Джей отодвинул мою руку и поставил ковшик на кирпичи камина. Я была слишком потрясена, чтобы говорить. У меня перехватило дух, когда я увидела, как на моих глазах превращалась в пар моя жизнь и как мои дети изо всех сил пытаются мириться с шагами, которые мы совершаем, – даже если они не понимают их.

– Все, что я видела, выглядит как настоящее. Будто я там побывала. До мелочей.

– У вас замечательные дети! – сказал Джей.

– Вы тоже их видели? Но как?

– Я могу только видеть, но тот, кто держит ручку ковшика, управляет происходящим. Это были ваши воспоминания. Это была ваша жизнь.