Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Вообще это был странный процесс. «Группа экспертов Госсовета» претендовала на высокие посты и даже занималась главным – «рассадкой» по новым министерствам и ведомствам, с ней заигрывали и пытались выстраивать хорошие отношения представители политической команды Ельцина, не очень понимая, какое решение в итоге примет Борис Николаевич. И в то же время у этой группы были существенные политические ограничения – они могли предлагать что-то и кого-то, претендовать на контрольный пакет при разделе принципиально важных министерских постов, но кабинет все равно планировался как де-факто коалиционный. Только это были не коалиции политических партий, а коалиции номенклатурных кланов, существовавших в ельцинском окружении. Правительство, назначенное в ноябре 1991-го, не было гайдаровским, хотя, конечно, ключевые позиции контролировались реформаторами. Штаб реформ – это не просто министерские посты, а нечто более широкое. Словом, «команда» не совпадала с правительством.

Экономисты были готовы выполнить роль наемных технократов, но то, что они делали, имело политический характер. И не случайно Владимир Мау, не попавший – больше по своей воле, в том числе потому, что не очень верил в возможность либерализации цен, в команду 15-й дачи и находившийся на стажировке в Лондоне, предсказывал в своем очередном обзоре Института экономической политики, оценивая ситуацию в конце 1991 года: «…в условиях рыночных реформ демократически избранный и зависящий от настроений избирателей Верховный Совет становится носителем популистской идеологии, что и показали дебаты в российском парламенте в ноябре – декабре. Неизбежен острый конфликт между парламентом и правительством радикальных реформ, который будет развиваться по наиболее болезненному сценарию „кто кого“. Компромиссы здесь вряд ли будут возможны, и конфликт разрешится падением одной из сторон или обоих (последнее – в случае социального взрыва или военного переворота)».

В Лондоне, кстати говоря, уже от имени назначенного правительства Владимир Мау пытался налаживать по просьбе Гайдара отношения с британским кабинетом министров, причем не имея какого-либо официального статуса. Встречался с пресс-секретарем премьера на Даунинг-стрит. И тогда же узнал новое богатое слово – «пиар»…

Яков Уринсон играл огромную роль в команде: работая в Главном вычислительном центре Госплана, а затем, с декабря 1991-го, будучи главой Центра экономической конъюнктуры при правительстве, обсчитывал со своими людьми, включая блестящего макроэкономиста Евгения Гавриленкова, все возможные последствия реформаторских шагов. Впрочем, делал он это еще и в «догайдаровское» время – расчеты производились для всех правительств и почти всех программ, от Рыжкова до Щербакова. «Уже тогда лично у меня было понимание, что расчеты эти нужны или для того, чтобы напугать начальство (показать, что по-другому жить нельзя), либо для того, чтобы самим понять, в какой последовательности и как надо действовать», – вспоминал Яков Моисеевич. В 1991-м уже никого пугать не надо было – все и так были до смерти напуганы. А вот вырабатывать порядок действий было необходимо: «В основном моя задача заключалась в том, чтобы спрогнозировать, что будет, как теперь говорят, в условиях шоковой терапии, т. е. при одновременном отпуске цен. Этого, как известно, в реальности не произошло по разным причинам – политическим и экономическим».

Как происходил поиск разных конфигураций? Вот один из примеров – Петр Авен рассказывал в интервью Владимиру Федорину: «Насколько я понимаю, была только одна дилемма: там были комитет по иностранным инвестициям и Министерство по внешнеэкономическим связям. И они тасовали эти позиции между мной и Леней Григорьевым. Конфигурации были такие: либо я министр, а Леня – председатель комитета по иностранным инвестициям, либо наоборот. Вот такие две темы со мной проговаривали в тот момент. Я несколько дней посидел на этой даче, в чем-то поучаствовал и потом уехал в Питер». Что характерно, потом Авен и был назначен 11 ноября председателем Комитета по внешним экономическим связям – первым замминистра иностранных дел, а Григорьев стал главой Комитета по иностранным инвестициям в ранге замминистра экономики. Были и такие комбинации.

Но всему этому предшествовало состояние тягостной неопределенности. О чем тоже говорил Авен: «Мы договорились так: если будут формировать правительство, пока я в России, то я не поеду в Австрию. Из Питера в самом конце октября или самом начале ноября я позвонил на 15-ю дачу, чтобы узнать, ехать мне или оставаться. К телефону подошел [заместитель Гайдара по Институту экономической политики Владимир] Машиц и сказал мне, что правительства никакого не будет, Ельцин не назначает, и все. Я вернулся в Москву и тут же улетел в Вену».