Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Вот что важно и вот о чем писал Гайдар в «Гибели империи»: «Руководство государств, обретающих независимость на постсоветском пространстве, оказалось достаточно зрелым, чтобы понять: когда речь заходит о границах, как бы ни были они условны и несправедливы, речь идет о войне. Договоренности, достигнутые в Белоруссии 8 декабря и подтвержденные 21 декабря в Алма-Ате, открыли дорогу подписанию соглашения по стратегическим силам (30 декабря 1991 г.). В нем были зафиксированы обязательства государств-участников содействовать ликвидации ядерного оружия на Украине, в Белоруссии и Казахстане… оговорено, что стороны не видят препятствий перемещению ядерного оружия с территории Республики Беларусь, Республики Казахстан и Украины на территорию РСФСР».

25 декабря Михаил Горбачев обратился к советским гражданам и сообщил о своем уходе в отставку. В тот же день в 19:35 флаг СССР был спущен с флагштока над президентской резиденцией в Кремле. В течение пяти минут флагшток, словно символизируя процесс перехода власти, простоял без флага. Без пятнадцати восемь на него уже был водружен российский триколор.

Праздника не было. Торжественных церемоний тоже. Советский Союз ушел буднично, словно закончив обычный рабочий день. Для граждан России и ее правительства будни тоже продолжились.

Работавший в ЕБРР, а затем исполнительным директором от России во Всемирном банке Борис Федоров в свои редкие приезды в Москву немедленно попадал в водоворот событий – сначала обнаружил себя на 15-й даче, потом, уже после назначения правительства, оказался в типичной для того времени ситуации, когда любой профессионал ценился на вес золота и тут же подключался к решению текущих проблем: «Мне дали на день маленькую комнату, где я с Петром Авеном и другими поработал над постановлением о внешнеэкономических связях. В результате нам удалось, как мне кажется, избежать некоторых явных глупостей. „Проталкивал“ я и свое постановление по ценным бумагам, что, как ни странно, удалось».

Точно так же использовались многие кадры, находившиеся в поле зрения реформаторов: например, Михаил Дмитриев, будучи депутатом Верховного Совета России, но и человеком из узкой команды, готовил важный указ по преобразованиям в сельском хозяйстве – дописывал он его в пожарном порядке 29–30 декабря. Это, по оценке самого Дмитриева, была дорожная карта одной из первых реальных институциональных реформ.

Предновогодний день выдался напряженным, как и все дни и ночи, начиная с начала ноября и все последующие – до отставки Гайдара.

Вечером Егор получил звонок от Петра Авена: одной из задач нового правительства было установление единого валютного курса (биржевой курс достигал 200 рублей за доллар, а центробанковский остался на уровне 57–58), для ее реализации нужно было договориться с председателем российского ЦБ Георгием Матюхиным, человеком, который с нуля строил российскую банковскую систему, но был чужим для команды Гайдара. Авен говорил, что Матюхин готов согласовать документы о едином курсе, но в обмен требует 50 тонн золота перевести из Гохрана в центробанковские хранилища. Гайдар принял условия торга, ему важнее было решить главную задачу, тощие резервы национального банка пока ситуацию не спасали, хоть 25 тонн, хоть 100. Зато Матюхин, бывший профессиональный разведчик, провалившийся в 1967 году в Уругвае, мог почувствовать себя председателем Банка России с какими-никакими, а резервами. Правительство же получило возможность сделать шаг к конвертируемости национальной валюты: с 1 июля 1992 года курс стал единым – 125,26 рубля за американский доллар.

По оценкам Алексея Улюкаева и Сергея Синельникова, в то время «внешний долг, номинированный в конвертируемой валюте, увеличился до 76 млрд долларов, внутренний валютный долг – до 5,6 млрд долларов, задолженность по клиринговым операциям достигла 29 млрд долларов. Золотовалютные резервы резко сократились, и впервые за все время существования государства золотой запас составил менее 300 т (289,6 т на 1 января 1992 г.). Недостаток валютных поступлений от централизованного экспорта на оплату централизованного импорта и погашение внешнего долга составил за 10 месяцев 1991 г. (до формирования правительства реформ Ельцина – Гайдара) 10,6 миллиарда долларов. Для покрытия этого дефицита последнее союзное правительство продало часть золотого запаса на 3,4 миллиарда долларов и растратило валютные средства предприятий, организаций, местных органов власти, хранившиеся на счетах Внешэкономбанка СССР, на 5,5 миллиарда долларов».