Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Вечером 1 января 1992 года Гайдар проверил, все ли документы готовы к либерализации цен, и отправился вместе с женой в гости отмечать день рождения Виктора Ярошенко – с ним ему всегда было легко. Не говоря уже о редкой возможности переключить мозги и душу во внеэкономический регистр. И беседа действительно шла о литературе и кризисе толстых журналов. Последний нормальный человеческий разговор перед шагом в новую реальность, хотя тоже о кризисе…

2 января было либерализовано около 90 % потребительских цен и 80 % цен на продукцию производственного назначения (кроме 12 видов продуктов питания, зерна, некоторых коммунальных услуг, транспорта, топлива и электроэнергии). Регулируемые цены были повышены в три – пять раз. Введен новый налог – на добавленную стоимость со ставкой в 28 %: именно он в условиях инфляции мог обеспечить доходную базу бюджета. В январе цены выросли на 245,3 % (по данным, приведенным Андреем Илларионовым; Гайдар в «Днях поражений и побед» пишет о 352 % за январь). В этот же день Егор еще раз пытался объясниться с населением в интервью Михаилу Бергеру в главной интеллигентской газете страны, «Известиях»: «Классические схемы проведения подобных мероприятий предполагают первоначальное проведение финансовой стабилизации, а затем уже либерализацию цен… И если бы у нас был хоть какой-то выбор, мы бы не рисковали».

3 января экономист Татьяна Малева, недавно защитившая кандидатскую диссертацию в НИИ труда при Минтруда России, задумчиво стояла в магазине, где пока еще не было почти ничего, зато появились пельмени в пачках. Раньше они стоили 33 копейки, теперь – 2 рубля. Покупатели, увидев цену, брезгливо отворачивались: как можно за ЭТО выкладывать такие деньги. Татьяна, мягко говоря, кое-что понимавшая в экономике, купила эти пельмени. Окружающие смотрели на нее едва ли не с отвращением и гневом. А через пару дней те же пельмени стоили еще дороже. Зато они не исчезали с прилавков…

5 января сотрудник НИИ Госплана РСФСР Евгений Гонтмахер вышел на работу в Министерство труда на должность начальника управления уровня жизни и социальной поддержки населения – что могло быть важнее в тот шоковый период? Очень скоро он сам для себя придет к выводу, что больше всего обычных людей волновала даже не потеря сбережений, а утрата стабильности. Мир перестал быть понятным и сколько-нибудь управляемым.

Разумеется, многие ждали немедленного исчезновения дефицита товаров. Что произошло не сразу, да и не могло произойти на следующий день после либерализации.

Но уже 22 января Гайдар обращал внимание корреспондента «Комсомольской правды» Ирины Савватеевой: «…никто и не обещал изобилия через две недели. Наполнение магазинов товарами – процесс постепенный. Если вспомните, какими были прилавки 28 декабря, и посмотрите, какими они стали сегодня, то увидите довольно серьезные изменения».

В самом конце января, почти сразу после подписания Указа о свободе торговли, Гайдар проезжал по дороге на Старую площадь Лубянку и «увидел что-то вроде длинной очереди, вытянувшейся вдоль магазина „Детский мир“. Все предыдущие дни здесь было довольно безлюдно… Зажав в руках несколько пачек сигарет или пару банок консервов, шерстяные носки и варежки, бутылку водки или детскую кофточку, прикрепив булавочкой к своей одежде вырезанный из газеты „Указ о свободе торговли“, люди предлагали всяческий мелкий товар».

Так уродливо выглядел рынок. После почти 75 лет коммунизма. Еще раз и еще раз: после 75 лет коммунизма, отъема частной собственности, раскулачивания, голода, массовых репрессий, войн, милитаризованной экономики, тотального дефицита.

Сам принцип свободы торговли был протестирован еще в декабре, за две недели до либерализации цен. 14 декабря в кабинете Гайдара на Старой площади появилась небольшая делегация, состоявшая из членов питерской «ДемРоссии», которую привел Петр Филиппов – ему Егор отказать не мог. Одним из ходоков был Григорий Томчин, бывший проектировщик подводных лодок из конструкторского бюро «Рубин», ставший одним из лидеров демократов в городе и помогавший Филиппову писать законодательство о приватизации. В Питере не с чем было встречать Новый год – не было сахара, спичек, табака. Ходоки просили – Анатолий Собчак на такой шаг не решился, а может быть, считал для себя мелковатым о чем-то просить молодого вице-премьера – ввести городской закон о свободе торговли до либерализации цен. Гайдар выслушал, куда-то выходил, возможно, с кем-то советовался, а то и созванивался с Ельциным. «Как – не знаю, но это поможет», – сказал Егор, давая добро. «Мы уехали, – вспоминал Григорий Томчин. – Собчак ввел закон. На Новый год в Ленинграде были спички, сахар, табак».