Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

В самом конце лета 2009 года, как всегда, Егор использовал отпуск, чтобы писать. Гайдар завершил еще одну книгу: «Смуты и институты» (до этого были «Экономические записки», а после смерти выйдет работа «Развилки новейшей истории России», написанная совместно с Анатолием Чубайсом). В сущности, это продолжение «Гибели империи» – политэкономия смуты и краха, вслед за которыми начинается становление новых институтов. «Проблема общества с рухнувшими институтами». О, это про нас. Как и проблемы обществ с профанированными институтами…

«После октябрьского переворота, – писал Гайдар, – в кабинете А. Керенского нашли лист бумаги, на котором его рукой написано: „Хлеба на ½ суток!?“»

Как эта фраза знакома и понятна вице-премьеру правительства ноября – декабря 1991 года…

Книга заканчивается октябрем 1993 года – окончанием еще одной смуты, после которой можно было бы заняться строительством новых институтов. Оно пошло, но крайне медленно, констатировал Гайдар, и растянулось на годы: «Рост начался только в 1997 году, был прерван кризисом 1998 года и вновь восстановился в 1999 году. Впрочем, история этих реформ – тема другой книги».

За работой над этой книгой – в голове он, судя по всему, ее уже написал – Егора Гайдара застала смерть.

Это ведь поразительно. Независимо ни от чего, даже вопреки собственному равнодушию к жизни – продолжать работать. Его друг Екатерина Гениева, когда и сама умирала от рака, сформулировала принцип, который распространяла на Егора Гайдара: «Для себя я в последние месяцы выработала следующую позицию. Легенда о католическом святом Лодовико ди Гонзага гласит, что, когда у игравшего в мяч Лодовико спросили, что он будет делать, если завтра настанет конец света, он ответил: „Я буду продолжать играть в мяч“. С моей точки зрения, мы должны продолжать делать то, что мы можем, „играть в мяч“, который есть прообраз нашего профессионального и человеческого призвания и долга, до той поры, пока высшие силы не остановят нас. Но пока есть эта возможность, я точно буду „играть в мяч“».

Егор был страшно занят. Он продолжал «играть в мяч» – делать то, что должен был делать. Неправда, что он был непонятен публике. Никто и никогда так подробно и внятно, с аргументами и документами, не объяснял свою позицию. И не ленился это делать еще и еще раз. Статьи и книги, в том числе вот эта последняя – «Смуты и институты». И та, над которой он работал. Всякий раз новая книга – объяснительная записка.

На гражданской панихиде Анатолий Чубайс спросит, обращаясь в никуда, urbi et orbi: «Да когда же вы, наконец, поймете Гайдара?»

«Ельцин абсолютно не знал Гайдара. Но Гайдара усиленно навязывали Ельцину США, суля России десятки миллиардов помощи. Это не могло не завораживать Ельцина» – так написали в газете «Московский комсомолец» спустя месяц после смерти Егора Гавриил Попов и Юрий Лужков.

До какой степени нужно ненавидеть и не хотеть понимать, чтобы… продолжать не понимать?

Во вторник, 15 декабря 2009 года, во второй половине дня Егор Гайдар приехал в студию государственного агентства РИА «Новости», в то время превращенного усилиями Светланы Миронюк из пропагандистского инструмента в нормальное средство массовой информации (хотя и на короткое время). В плане было 15-минутное интервью Ирине Ясиной для ее программы «Азбука перемен».

Казалось, он был в неплохой форме. Как всегда, официально и нарочито неброско одет. Светлая рубашка, темный костюм, темный галстук с белыми полосками. Предельно собран, четок в объяснении природы кризиса. Правда, употребил все чаще им используемое выражение: «Жизнь покажет».

«Подавляющая часть авторитетных экспертов полагает, что темпы роста мировой экономики в ближайшие годы будут существенно ниже, чем темпы роста мировой экономики были в 2004–2008 годах» – этими словами завершалось интервью.

Егор коротко поговорил после эфира с Ириной. Прощаясь, она ободряюще положила свою руку поверх его ладони. Тяжеловатой походкой Гайдар двинулся к выходу через ньюсрум агентства, полный занятых своими делами молодых сотрудников.

Потом было совещание в кабинете у Чубайса. Анатолий Борисович с кем-то заканчивал беседу, Гайдар в это время тихо ушел. «Мы не попрощались», – говорит Чубайс. До сих пор с отчаянием в голосе…

По дороге в Дунино Гайдар с верным охранником Геннадием Волковым, проработавшим с ним более 16 лет, заехали поужинать в ресторан. И вдруг почему-то начали вспоминать в буквальном смысле политическую историю страны. «А вы знаете, как вас звали в первой Думе?» – спросил Геннадий. «Знаю: Железный Винни Пух?» – «Егор Тимурович, откуда?!» – «Ну, вот знаю». Так и проговорили, пролистав за ужином всю жизнь. Как будто подводили итог.

В четыре утра Геннадия Волкова разбудила Мария Аркадьевна. Егор Тимурович лежал на лестнице. В одной руке у него был очечник, в другой – телефон. Вероятно, он сначала умер, а потом упал.