Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

«Когда ехал на работу, – вспоминал о роковом дне 16 марта Чубайс, – мне позвонили из моей приемной и сообщили, что Гайдар умер. А им, наверное, позвонили из приемной Егора. (Помощник Гайдара Елена Мозговая говорила в интервью, что ей сообщили о смерти в семь утра. – А. К.) Это было что-то совершенно немыслимое. Развернул машину. Получилось, что я фактически первым приехал на дачу. Никого не было еще, да… Тело лежало на лестнице. Маша (Мария Аркадьевна. – А. К.), убитая горем… Дальше милиция, врачи, тело выносили. Боря Минц (российский политик и предприниматель, председатель исполкома СПС, впоследствии председатель правления Фонда Гайдара. – А. К.) приехал. И кто-то был еще… Мы там сидели-сидели, пока от Маши нам не передали, что, мол, „ребята, вы собираетесь здесь все время сидеть?“. Мы поняли, что нужно уходить».

Смерть была констатирована утром 17 декабря, в среду. Она наступила, по утверждению врачей, после двух часов ночи. Кто-то говорил: было впечатление, что Гайдар тянулся за выключателем, мгновенно умер, упал на лестницу. Отек легких, вызванный ишемией миокарда.

В четверг, 18 декабря, депутаты Вера Лекарева и Анатолий Аксаков предложили почтить память Егора вставанием и минутой молчания. Тогдашний первый вице-спикер Госдумы Олег Морозов, человек партийной выучки, бывший помощник последнего заведующего общим отделом ЦК Валерия Болдина, предавшего своего босса Горбачева в августе 1991-го, страшно разозлился. Оказывается, еще за день до этого некоторые фракции (можно догадаться, какие) «в категорической форме предупредили, что устроят публичный скандал, если будет предпринята попытка поднять палату». Получалось, что два депутата провоцировали прогнозируемый скандал и это оскорбляло память покойного. Потому Морозов и отказался «поднять палату».

Вера Лекарева и Анатолий Аксаков действительно, как выразился Морозов, пеклись о себе, любимых. Пеклись о своей человеческой чести. Им было стыдно за то, что государственный орган не почтит память государственного деятеля, который превратил Советский Союз в Россию.

Самое интересное, что всепонимающий Гайдар оценил бы логику и той и другой стороны. И отнесся бы с пониманием к Морозову, технично погасившему конфликт в Госдуме. А репутацию Госдумы уже все равно ничего не могло бы спасти. Два депутата свои личные человеческие репутации спасли. Остальные парламентарии – нет.

Непонятен народу, непопулярен, слишком сложно устроен для политика, чрезмерно учен. Странно было об этом думать в циклопического размера очереди, тянувшейся от самой Рублевки по улице маршала Тимошенко к ритуальному залу Центральной клинической больницы в субботу, 19 декабря 2009 года, в 15 градусов мороза.

Исполнительный директор Института Гайдара Сергей Приходько вспоминал, что местное отделение милиции сначала скептически отнеслось к его предупреждениям по поводу того, что народу на прощание придет очень много. А когда очередь в ритуальный зал растянулась до Рублевского шоссе, милиционеры впали в панику и вызвали «подкрепление»…

«Вся наша интеллигенция, которая вынесла на своих плечах так много, которая, по сути дела, стала мотором всей антикоммунистической революции 80-х, мирной революции, и которая потом потерялась, в Егоре получила смысл и получила оправдание», – сказал на панихиде Чубайс. Вот она и пришла сюда, к ритуальному залу Центральной клинической больницы, проститься с Егором. Прощание пришлось продлить. И все равно все желающие не попали в ритуальный зал – так их было много.

«Я обычно не плачу, но выть хочется. Выть хочется оттого, что он так мало жил, и оттого, что вокруг его деятельности столько вранья» – это Борис Немцов.

«Настоящий декабрист» – это Лера Новодворская.

«Он сделал наш язык переводимым, книги понятными, нас – гражданами мира. Заплатил очень дорого» – это Михаил Жванецкий.

* * *

«Все мы крестьянские дети на барской усадьбе Гайдара», – говорил о Егоре когда-то, в 1990-х, Алексей Головков, который в 1991-м привел молодого экономического гуру к Геннадию Бурбулису.

Это правда. Всегда казалось, что Гайдар знает что-то такое про нашу жизнь, чего другие не знают.

«История предоставила нам еще один, быть может, последний шанс, и граждане великой страны должны сделать свой выбор. Смириться с очередной бюрократической приватизацией власти или, наконец, разорвать замкнутый круг и сделать необратимым разделение власти и собственности».

Эпилог Возможны ли реформы в России?

«Последний шанс» по Гайдару… Таких шансов, которые всякий раз оценивались как последний, было немало. И всякий раз, с каждым новым шансом истончалась надежда на саму возможность реформ.

Если мы обобщим исторический опыт и примеры из современной российской истории, даже уже не истории, а фактически сегодняшнего дня, то на выходе получим несколько характерных свойств реформ, не исчезающих на протяжении не то что десятилетий, а веков.