Пять поэм

Всех зовов сладостней любви всевластной зов,
И я одной любви покорствовать готов!

Любовь — михраб ветров, к зениту вознесенных,

И смерть иссушит мир без вод страны влюбленных.[112]

Явись рабом любви, заботы нет иной,

Для доблестных блеснет какой же свет иной?

Все ложь, одна любовь указ беспрекословный,

И в мире все игра, что вне игры любовной.

Когда бы без любви была душа миров,—

Кого бы зрел живым сей круголетный кров?

Кто стынет без любви, да внемлет укоризне:

Он мертв, хотя б стократ он был исполнен жизни.

Хоть над любовью, знай, не властна ворожба,

Пред ворожбой любви — душа твоя слаба.

У снеди и у сна одни ослы во власти.

Хоть в кошку, да влюбись. Любой отдайся страсти!

Дерись хоть за нее, ну что ж — достойный гнев!

Ты без любви ничто, хоть ты и мощный лев.

Нет, без любви ничьи не прорастают зерна,

Лишь в доме любящих спокойно и просторно.

Без пламени любви, что все живые чтут,

Не плачут облака и розы не цветут.

И гебры чтут огонь, его живую силу,

Лишь только из любви к полдневному светилу.

Ты сердце не считай властителем души, —

Душа души — любовь, найти ее спеши!

Любовь поет кыблу, но помнит и о Лате,

К Каабе льнет, горит в языческой палате.[113]

И в камне — если в нем горит любовный жар, —

Сверкнет в добычу нам бесценный гаухар.[114]

И если бы магнит был не исполнен страсти,

Железо привлекать он не был бы во власти.

И если бы весь мир не охватила ярь,

Не мог бы привлекать соломинку янтарь.

Но сколько есть камней, которые не в силах

Привлечь соломинку, — бездушных и застылых.

И в веществах во всех — а можно ли их счесть? —

Стремленье страстное к сосредоточью есть.

Огонь вскипит в земле, и вот в минуту ту же

Расколет землю он, чтоб вздыбиться наруже.

И если в воздухе и держится вода,

Все ж устремиться вниз придет ей череда.

Для тяготения в чем сыщется преграда?

А тяготение назвать любовью надо.

О смертный, разум свой к раздумью призови,

И ты постигнешь: мир воздвигнут на любви.

Когда на небесах любви возникла сила,

Она для бытия нам землю сотворила.

Был в жизни дорог мне любви блаженный пыл, —

И сердце продал я, и душу я купил.

С пожарища любви дым бросил я по странам,

И очи разума задернул я туманом.

Любовью одарить я всех людей готов,

Возжаждавший любви пусть мой услышит зов.

Не для презренных он! Мой стих о них не тужит.

Сладкочитающим, взыскательным он служит.

Вот сказ, но исказит мои стихи певец.

Страшусь: припишет мне свои грехи певец.

В оправдание сочинения этой книги