Пять поросят

– Каролина была мерзавкой. Дрянью. Но при этом, имейте в виду, обладала шармом. И такими милыми манерами… Люди ей верили. Со стороны казалась хрупкой, беспомощной. Все хотели ей помочь. Я когда-то увлекался историей, читал… думаю, Каролина во многом походила на Марию, королеву Шотландии. Всегда милая, несчастная и привлекательная, а на самом деле холодная, расчетливая женщина, интриганка, спланировавшая убийство Дарнли[12] и сумевшая выйти сухой из воды. Да еще и характер отвратительный, злобный… Не знаю, рассказали вам или нет – на суде этому случаю значения не придали, но он многое о ней говорит, – что она сделала с младшей сестрой? Каролина была ужасно ревнива. Когда ее мать снова вышла замуж, все ее внимание и забота перешли на маленькую Анжелу. Каролина не стерпела и даже попыталась убить малышку, ударив ее кочергой по голове. К счастью, удар оказался не смертельным. Но в любом случае это было отвратительно.

– Действительно.

– В этом поступке – настоящая Каролина. Ей во всем нужно было быть первой. Остальное ее просто не устраивало. А еще сидел в ней такой жестокий демон эгоизма, который, если его растревожить, мог и на убийство толкнуть.

Многие считали ее импульсивной, но на самом деле Каролина была расчетливой. Еще девочкой, бывая в Олдербери, она наблюдала за нами и составляла планы. Своих денег Каролина никогда не имела. Меня в расчет не принимала – младший сын, у которого впереди своя дорога… Забавно. Теперь-то я, наверное, мог бы и Мередита купить, и Крейла, будь он жив. Сначала она вроде как на Мередита нацелилась, но потом все-таки сделала ставку на Эмиаса. Рано или поздно ему достался бы Олдербери, и хотя больших денег поместье не обещало, Каролина понимала, что у него большой талант художника. В общем, она поставила не только на гениальность, но и на будущий финансовый успех. Поставила и выиграла. Признания долго ждать не пришлось. Модным мастером Эмиас не стал, но его талант признавали, и картины продавались хорошо. Вы его работы видели? У меня здесь есть одна. Пойдемте, посмóтрите.

Хозяин провел гостя в столовую и указал на левую от входа стену.

– Вот. Это Эмиас.

Пуаро молча смотрел на полотно, дивясь тому, как может человек наполнить своей магией столь обычную, избитую тему. Ваза с розами на полированном столе красного дерева. Избитый сюжет. Но каким неистовым, почти до неприличия буйным пламенем полыхали цветы! Само полированное дерево вибрировало, словно живое. Как объяснить волнение, возбуждаемое картиной? А она волновала. Пропорции стола наверняка огорчили бы суперинтенданта Хейла, который еще и пожаловался бы, что роз такого цвета просто не бывает. А потом еще долго пытался бы понять, чем ему так не понравились розы и почему его раздражают столы красного дерева.

Детектив вздохнул.

– Да, всё здесь.

– Сам я в искусстве ничего не понимаю, – проворчал, поворачиваясь к выходу, Филипп Блейк. – Не знаю, чем эта вещь так мне нравится, но вот смотрю и смотрю… Хороша, черт возьми.

Пуаро согласно кивнул.

Блейк предложил гостю сигарету и закурил сам.

– И вот человек, написавший эти розы, человек, написавший «Женщину с шейкером» и удивительное, до боли пронзительное «Рождение Иисуса», этот человек погибает в расцвете творческих и жизненных сил по прихоти мелочной, злобной, мстительной женщины!.. – Он помолчал. – Вы скажете, что я резок и необъективен в отношении Каролины. У нее был шарм – я сам это чувствовал. Но также знал, знал всегда, ту настоящую женщину, что пряталась за ширмой очарования. И эта женщина воплощала зло, жестокость и жадность.

– Мне, однако, говорили, что миссис Крейл приходилось многое терпеть и со многим мириться в семейной жизни.

– Да, так; и разве она не растрезвонила об этом сама! Выставляла себя мученицей! Бедный старина Эмиас… Его семейная жизнь была одним сплошным адом. Точнее, была бы, если б не одно исключительное обстоятельство. Искусство. Оно не предавало, и в нем он находил убежище. Беря в руку кисть и становясь к мольберту, забывал обо всем – о Каролине, ее вечных придирках и недовольстве, о постоянных распрях и ссорах. Поверьте, этому не было конца. Недели не проходило без какой-нибудь шумной стычки по любому поводу. Ей это нравилось. Ссоры служили ей стимулятором, давали выход эмоциям. Она выплескивала все обиды и претензии и нисколько при этом не сдерживалась. А потом ходила, довольная собой, и только что не мурлыкала, как обласканная, сытая кошечка. Но из него скандалы высасывали все соки. Он хотел мира и покоя, тихой жизни. Конечно, таким, как Эмиас, жениться вообще не следует – он не был создан для семьи. Романы, увлечения – да, но никаких семейных уз. Они сковывают и душат.

– Мистер Крейл сам говорил вам об этом?

– Как сказать… Он знал, что я – его верный друг. Ничего от меня не скрывал. Не жаловался. Не в его это было характере. Мог иногда поворчать – мол, черт бы побрал этих женщин… Или сказать что-нибудь вроде: «Никогда не женись, старина. Подожди, еще попадешь в ад после этой жизни»…

– Вы знали о его увлечении мисс Грир?